Наши дети никому не нужны

Можно ли предотвратить подростковый суицид таблетками или стоит всё внимание сосредоточить на профилактике?

Еще несколько лет назад Казах­стан занимал в мировых рейтингах лидерские позиции по количеству детских и подростковых суицидов. Сейчас, если верить статистике, ситуация изменилась. Но не станет ли очередная весна и экзаменационная пора временем печальных новостей? Так ли опасен “Синий кит”? И главное, кто должен уберечь наших детей от трагического решения? Эти и другие вопросы мы задали двум психологам, специализирующимся на проблеме детского и подросткового суицида.

Маргарита УСКЕМБАЕВА, детский психолог, президент ОФ “Институт равных прав и возможностей”:
- Я не верю официальной статистике: данные разных ведомств противоречат друг другу, и зачастую случаи или попытки, которые я знаю через собственную практику, в статистические сводки не попадают. По моим данным, четверть родителей и родственников не хотят предавать огласке или фиксировать подобные происшествия. Медики могут просто взять расписку, что родители не имеют к ним претензий, и оформить все как несчастный случай или обычное отравление, иначе, мол, вам же могут предъявить обвинение в ненадлежащем надзоре за ребенком.
Сказать, насколько велика доля ЕНТ среди причин подростковых суицидов, не могу. Далеко не все трагедии, спровоцированные стрессом от экзаменов и страхом неудачи, происходят именно во время проведения тестов. Часть детей не выдерживают давления и заранее пытаются избежать “позора”, у другой части намерение реализуется гораздо позже события. Но бесспорно, это мощный фактор. Мы много говорили об этом и в результате добились того, что ЕНТ теперь не обязательно сдавать в определенное время, можно пройти его тогда, когда ребенок готов это сделать.
Элементарная занятость подростка, вовлечение его во внешкольные досуговые организации - это недешевое удовольствие для родителей. А школа решить эту задачу не может из-за переполненности. Но это самый лучший способ профилактики суицидов и многих других проблем детей и подростков. Поэтому необходимо объединить усилия сразу нескольких министерств, отвечающих за спорт, образование и культуру, и сосредоточиться на профилактике, на организации интересного досуга. У нас же пока совершенно иной подход к проблеме. Нынешняя модель по выявлению кризисных детей в школе и направлению их на лечение с помощью медикаментов напрямую лоббирует интересы фармкомпаний. Медикаментозное лечение подходит для очень небольшого процента кризисных ребят и должно быть максимально взвешенным, поскольку психика ребенка еще не сложилась и такое вмешательство может сказаться очень негативно.

Наши цифры
- Среди казахстанских школьников до 15 лет наблюдаются пять случаев суицида на 100 тысяч детей. Среди подростков от 15 до 17 лет показатель почти втрое выше. По информации комитета по правовой статистике и социальным учетам, в группе подростков 15-17 лет в 2017 году произошло 98 суицидов. Наибольшее количество пришлось на июнь, июль и октябрь.

Светлана БОГАТЫРЕВА, психолог, автор альтернативной программы по профилактике подростковых суицидов:
- Да, статистика улучшилась по сравнению с пиковым 2012 годом, когда мы стали лидерами по подростковым суицидам, когда прокатилась волна публикаций. Поначалу даже пресса иначе писала про подобные случаи, смакуя подробности в деталях, хотя как раз этого не надо делать согласно рекомендациям международных экспертов, чтобы не провоцировать подражателей. Мы все тогда не имели инструментов для работы. Потом был “Синий кит”. На самом деле, насколько я знаю, доказанных случаев суицида, связанных с этой платформой, единицы, и то не у нас. Фактически это одна из молодежных субкультур, как готы, которые очень много говорят о смерти и печали, что не означает прямых действий. Но мы все в тот период понервничали, и плюсом стало привлечение внимания к проблеме.
Сейчас в Казахстане работает госпрограмма по выявлению детей, склонных к суициду, с тем, чтобы отправлять их на медикаментозное лечение. Я считаю это в корне неверным подходом. Потому что пролеченный ребенок возвращается в ту же школьную и семейную ситуацию, которая и привела его к кризису. Получается, что государство зря тратит деньги на подобную работу, ведь проблема не решается... Плохо и то, что эту программу никак не состыковали с практикой школьных психологов, которые должны работать по опросникам и выявлять кризисных детей. В числе прочих есть такие пункты в опроснике: думал ли респондент о суициде? когда последний раз думал о возможности покончить с жизнью? То есть вопросы на взгляд практикующих психологов и людей, знающих, как любят подростки потроллить взрослых, довольно лобовые и спорные. Поэтому, например, психологи алматинских школ отказались работать по этой программе. А вот в Кызылорде она внедрена в практику, и регион рапортует о неплохих результатах.
Поэтому я и стала искать другой путь, не согласившись с государственной программой. Да, у нас нет опыта и наработок в этой области, нет даже курса по суицидологии в учебных заведениях, готовящих психологов. Так что все основано исключительно на ответственности самих специалистов, на их желании решить проблему, готовности инвестировать в свое образование и самостоятельно доучиваться по этому профилю. В России, где мы часто заимствуем готовые наработки, положение примерно такое же, как и у нас. Я изучила мировой опыт и поняла, что лучше всего подходят наработки коллег из Израиля. В этой стране низкий уровень суицидов и в приоритете профилактика. Психологической помощью прошито все общество. Человек не остается один на один со своими проблемами ни в детском саду, ни в школе, ни в армии, ни на пенсии. Причем все это очень хорошо дотируется государством, поскольку люди не склонны оплачивать подобные услуги из своего кармана. Согласитесь, сейчас у нас серия сеансов психотерапии очень дорогое удовольствие, и большинству родителей просто не по карману.
В течение года с коллегами из Израиля и в сотрудничестве с казах­станскими школьными психологами мы создавали программу, которая была бы удобна всем участникам процесса, решала главную задачу, вовлекала в процесс родителей и не подсаживала ребенка на медикаменты. Сейчас программа работает уже третий год в базовых учебных заведениях. Заявили о желании попробовать ее двадцать семь школ, но в результате были отобраны всего восемь. Сейчас уже школьные психологи обучили коллег из 13 школ, и мы видим хорошие результаты. Поэтому я уверена, что начинать надо с психологической коррекции, и только по показаниям или в остром случае поддерживать ребенка медикаментозно. Пока мы работаем на деньги грантов и пожертвования, потому что с госпрограммой найти взаимодействие не получается. Это достаточно закрытый клуб.

Что сделано
В 2012 году Казахстан занял четвертое место в мировом рейтинге по суицидам среди несовершеннолетних. Именно в это время решено было принять программу для исправления ситуации. Проект по предупреждению и профилактике суицидов был разработан и внедрен Республиканским научно-практическим центром психиатрии, психотерапии и наркологии Минздрава совместно с ЮНИСЕФ. Программа содержит три этапа: информационный, обучающий и превентивное выявление групп риска. Апробация данной системы стартовала в 2015 году в Кызылординской области. С 2016 по 2017 год проект должен был поэтапно внедряться во всех регионах, но не все области готовы работать по этой программе.

Памятка родителям

Советует Светлана Богатырева
- Всегда помните, что суицид для подростка - это зачастую не попытка поставить точку, а крик о помощи, способ привлечь внимание. Поэтому ребенок будет и словами, и поведением сообщать вам, что жаждет внимания. Это может быть даже истеричное поведение или попытка манипулировать вами. Не закрывайтесь, не наказывайте его, отказываясь от общения, дайте ему ваше внимание в любом виде.
- Поверьте, у любого подростка есть огромная потребность в признании, в общении с родителями. Это никак не связано с традиционной для возраста декларацией независимости. Суть подросткового возраста - стать самостоятельным, но от этого потребность в заботе и внимании родителей никуда не денется.
- Если вы однажды поговорили по душам, это не значит, что проблема решена и можно успокоиться. Сегодня у подростка все нормально, а завтра может наступить кризис. Они заложники своих гормональных бурь, поэтому нужен постоянный контакт, успокаиваться нельзя. Да, это ежедневный, сложный процесс, но само ничего не пройдет, необходимо принимать, слушать, говорить.
- Иногда можно услышать: “Вот в наше время никто не носился с подростками и ничего не знали про трудный возраст”. Это правда. Потому что объективно подростки сейчас другие. Они стали уязвимее, иначе реагируют на многие вещи. И трудно сказать, что тому виной - экология, информационный бум или есть другая причина. Но сравнивать с предыдущим поколением не стоит.
- Каждый родитель должен быть экспертом своего ребенка. Нельзя перекладывать ответственность исключительно на школьных психологов, даже хорошей квалификации. По большому счету, никому наши дети не нужны.
- На мой взгляд, лучшая профилактика всех кризисов - это общение. Необязательно одеваться, как ваш ребенок, дружить с его друзьями, слушать ту же музыку - это будет глупо выглядеть, но очень важно много с ним говорить. Даже о том, что волнует вас, о ваших сложностях. Когда вы сами раскрываетесь, вы даете шанс раскрыться и ему.
- Существует родительское выгорание, и необходимо следить за собственным эмоциональным ресурсом. Дети всегда самое слабое звено в семье. Не бывает так, что мама несчастна, например, а всем остальным хорошо. Дети обязательно просигнализируют.
- Большая проблема в завышенных ожиданиях родителей, которые ребенок неизбежно старается оправдать. Все дети любят своих родителей и хотят им соответствовать. Кажется, что мы такие умные, у нас есть бесценный опыт и через ребенка мы можем реализовать то, что не получилось у нас. Рассуждая так, мы взваливаем непосильную ношу на другую личность. По большому счету, суицид - это агрессия, направленная на себя.
- Нет железобетонного рецепта. В любом случае поиск модели общения с ребенком - это процесс, который длится всю жизнь. Но родитель старше, и он должен быть мудрее. Подростковый возраст - это то время, когда решается вопрос, будете ли вы дальше общаться или станете чужими людьми.

Скорая помощь
- С 2016 года в Казахстане работает служба 111 - телефон доверия для детей под руководством уполномоченного по правам ребенка.
- Существует также короткий номер 150 - национальная телефонная линия доверия для детей и молодежи, где проконсультируют как ребенка, так и его родителей.

Опрос в тему
Из чего обычно состоит ваше общение со своими детьми-подростками?
- Общение состоит из решения бытовых и учебных вопросов.
- Помимо бытовых вопросов мы обсуждаем фильмы, новости или события из жизни друг друга.
- Мы разговариваем по-душам, у нас нет запрещенных тем.
- Мы хотим общаться, но не успеваем.

Проголосовать можно на сайте газеты “Время” www.time.kz

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы

Возвращаясь к напечатанному
Мнения наших читателей
Приходилось ли вам сталкиваться с сексуальными домогательствами на работе или учебе?
- Да, и я принял(а) меры ................................11%
- Да, и я промолчал(а)......................................19%
- Нет.............................................................70%