Жестокий бизнес

Алматинский зоозащитник Сергей СНЕГИРЕВ (на снимках) намерен добиться закрытия алматинского отлова собак. Он лично убедился, что туда попадают не дикие бродячие животные, а бесхозные щенки, потерявшиеся или ставшие ненужными хозяевам мирные собаки. А деятельность отлова, по его мнению, нарушает законодательство страны. Заключение независимых юристов на этот счет у Сергея есть.

Зоозащитником Снегирев стал случайно. Помогал сестре забирать животных, чтобы спасти от верной смерти, и решил, что так быть не должно. Как - еще предстоит придумать, варианты есть. Причем в отличие от коллег, напирающих на гуманность, цивилизованность и прочие моральные категории, Сергей просто готов доказать (и если необходимо, в суде): то, что мы имеем в южной столице сегодня, нарушает 246-ю статью Гражданского кодекса. Дело в том, что каждая собака в отлове может оказаться чьей-то собственностью, а значит, прежде чем что-то с ней сделать, необходимо выждать шестьдесят дней. За это время хозяин может обнаружиться и предъявить свои права. Кстати, в Астане зоозащитники уже давно добились закрытия службы отлова, как раз опираясь на этот пункт казахстанского законодательства.
- Первым делом надо просто закрыть отлов в том формате, в котором он есть, - говорит Сергей. - И это произойдет, если собаку держать не три дня, как сейчас, и не пять дней, на которые продлили срок после долгих дебатов с представителями движения зоозащитников “Добрый город”, а положенные шестьдесят дней. Нам говорят, что для государства невыгодно держать собак так долго. Но это неправильная постановка вопроса - не ловите так много собак, не собирайте их по дворам! По­этому я и говорю о необходимости комплексно и конкретно решить этот вопрос.
- В прошлом году радостно сообщили о том, что наконец-то наладился диалог между общественностью и администрацией города, между зоозащитниками и управлением сельского хозяйства Алматы, в ведении которого находится отлов бродячих животных. Но такое ощущение, что ничего не изменилось...
- И не могло измениться. Да, государство в лице чиновников УСХ вступило в диалог с общественностью, но на самом деле это диалог просителя с хозяином положения. Я был на одном собрании, где шел отчет о проделанной работе и контролирующие отлов чиновники заверяли собравшихся, что исполнили предписания, отреагировали на рекомендации. Но все мы прекрасно знаем, что ничего не изменилось! Потрачены деньги на новые петли, которыми пользуются далеко не всегда, закуплены новые клетки, которые так и не поставлены, и т. д. Да, это здорово, что зоозащитники добились того, что их слышат, они проделали огромную работу, но теперь необходимо добиваться реальных шагов, а не уклончивых обещаний. Увеличение срока содержания собак в отлове с трех до пяти дней - это не победа, поскольку нарушение Гражданского кодекса осталось. Не может быть никакого торга, когда речь идет о законе. Не согласны с законом - добивайтесь его изменения. Но не может закон о ветеринарии вступать в противоречие с Гражданским кодексом. А если так происходит, то главенствуют положения Кодекса.
- А что значит - не ловят новыми петлями?
- Как вы себе представляете работу отловщиков? Наверное, думаете, что они бегают за одичавшими собаками, ловят их гуманными петлями и лишь в крайнем случае стреляют зарядом с транквилизатором? Я тоже так думал. На самом деле никто не будет бегать за дикой собакой, избегающей встречи с человеком. Практически все животные, попадающие в отлов, - это социальные собаки (значит, у многих есть хозяева). Под социальными животными подразумеваются те, которые не боятся человека, подходят к нему, не агрессивны и не представляют угрозы. В алматинском отлове именно такие. Я это могу сказать точно, поскольку каждый день забираю оттуда животных. Вот в области совсем другая ситуация, там действительно есть одичавшие опасные животные, но отловщики физически не смогут петлями поймать их на дачных участках. Стрелять на недоступной местности транквилизатором тоже бессмысленно, потому что собака успеет скрыться. Поэтому я и говорю о том, что на данный момент алматинская система не решает проблему бродячих животных. А вместо этого превратилась в грязную негуманную систему. Причем существует она на наши деньги.
- Что же тогда делать с бродячими животными?
- Это надо решать. Проблема бродячих животных действительно существует, это объективно, я понимаю и другую сторону. Надеюсь, что в ближайшее время состоится встреча с акимом города - предварительная договоренность об этом у меня уже есть. И надеюсь рассказать о существующих альтернативных путях, которые объединят волонтеров и в корне изменят проб­лемы городских бесхозных животных. Мы, зоозащитники, готовы даже платить за бездомных собак. Но до тех пор, пока существует отлов, все альтернативные решения не будут услышаны, ведь группе людей выгоднее то, что происходит сейчас.
- Почему вы называете это бизнесом и какие основания считать его малозаконным?
- Потому что это безальтернативная организация, очень непрозрачная, с большими возможностями зарабатывать на собаках деньги. Люди боятся предъявить претензии государству, а сотрудники отлова прячутся за государственной вывеской. И до сих пор с позиции силы с ними никто не разговаривал, общественность всегда в позе просителя. Но я не девушка-волонтер, которая пришла и плачет по поводу пропавшей собаки.
- В январский пик морозов вы потратили ночь, чтобы найти картон и выстелить им железные клетки в отлове, иначе собаки были обречены на верную смерть или мучения. Почему о подопечных не побеспокоились сотрудники, круглосуточно дежурящие в ангаре?
- В тот вечер я поздно выходил из отлова и увидел, что в одной клетке собака стоит в очень странной позе: вжавшись спиной в угол и фактически на одной ноге. Я поду­мал, что у нее паралич или чумка. Позвал ветеринара. Он мне и объяснил, что животному холодно, лапы примерзают к полу. Я попросил через соцсети помочь мне с картоном и позвонил тому из зоозащитников, кто в контакте с руководством отлова. Потому что по закону ночью меня никто туда не должен был пускать. Мне передали ответ, что я могу картон сложить у входа на территорию, а утром (!) сотрудники постелют его в клетки. Тогда я попросил передать по той же цепочке, что я не спрашиваю разрешения, а информирую о своих действиях и что при необходимости высажу ворота отлова машиной. Если вызовут полицию, то обращусь к дежурному прокурору. Ведь есть же какие-то законные противовесы негуманности и беззаконию. Собрал картон, приехал в отлов, и до четырех утра мы стелили его в клетки.
- На следующие сутки после волны возмущения в соцсетях сотрудниками отлова все же были приняты все меры, и температура в ангаре стала плюсовой. Неужели нельзя было сделать это заранее?
- На самом деле разговоры об утеплении ангара велись с лета. В итоге сотрудники испугались шумихи, того, что кто-то за них сделает ту работу, за которую они получают зарплату. Поэтому за сутки была проведена теплоизоляция здания, найдены тепловые пушки и температура поднята до плюс пяти градусов. Вот тогда торжественно пригласили общественность и блогеров, чтобы показать, что собаки спасены. По­этому я и говорю про аморальную систему. В декабре бывший сотрудник отлова назвал мне адрес разделочного пункта, куда отловщики привозят собак и откуда уже тушки распределяются по точкам общепита. Мы нашли этот адрес, увидели большое количество социальных, домашних собак. Потом из засады наблюдали, как во двор в неурочное для отлова время приезжала специализированная машина, которая уже не должна работать. Через несколько дней все собаки из этого двора исчезли. То есть приготовленная партия была продана. Для нас это стопроцентный факт. Но он недоказуем в суде, поскольку все происходит на частной территории, а человек, сливший нам информацию, в итоге испугался собственной смелости и предпочел оставаться в тени. Без его показаний дело завести невозможно. Но ведь все мы знаем, что в Алматы очень легко можно найти блюда из собак и поставщиков собачатины.
- Вы создаете общественное объединение. Это и будет теперь ваш бизнес?
- Нет. Оно мне необходимо только для того, чтобы приходить к чиновникам и задавать неудобные вопросы не как физическое, а как юридическое лицо. Не скрою, мне всегда была интересна именно социальная деятельность. Думаю, что в будущем я выберу это направление, благо работы непочатый край. Иногда мне говорят: “Лучше бы вы людям так помогали, как помогаете животным”. Но надо смотреть дальше своего носа. Дело не только в гуманизме, но и в том, что существует структура, которая за наши деньги портит наше имущество и нарушает законы. Я не собираюсь с этим мириться.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото предоставлено Сергеем СНЕГИРЕВЫМ, Алматы