Дина СМАИЛОВА (ТАНСАРИ): Я борюсь не с мужчинами

Год назад детский продюсер Дина СМАИЛОВА (ТАНСАРИ) на своей странице в Фейс-буке рассказала о том, как была изнасилована в юности. За месяц под хэштегом #немолчи появились сотни женских историй, удививших общество своей откровенностью. В августе прошлого года Дина поняла, что борьба с молчаливым одобрением насилия в Казахстане станет делом ее жизни.

- За что сейчас вы боретесь активнее всего?
- За то, чтобы из законодательства была убрана возможность примирения сторон при изнасиловании, потому что именно она дает огромный простор для злоупотреб­лений. Более того, я считаю, что так называемое примирение сторон - это не что иное, как государственная продажа женщин, нашей чести. Оно работает на нечистых на руку следователей, насильников, которые могут по нескольку раз уходить от наказания, и на тех женщин, которые хотят на этом заработать. Давайте скажем честно, что встречаются и такие. Но даже они зарабатывают в сговоре с полицией, а не сами по себе. Сейчас в Алматинской области рассматривается дело, которое для меня показательно: человек отсидел за грабеж и насилие, вышел, снова изнасиловал и был отпущен по примирению сторон. И опять оказывается под следствием за изнасилование. Но ведь, если бы он не ушел от наказания, возможно, третьей жертвы не было бы… Эта последняя жертва на совести закона, который надо менять.
- А еще говорят, что вы боретесь с мужчинами...
- Не с ними, а за здоровые семью и общество. Насилие - это проблема не одного человека, а общества, с молчаливого согласия которого так происходит. Изнасилование только сейчас начинает ассоциироваться со статьей, преступлением и наказанием, а раньше воспринималось как какой-то грязный секс, нечто постыдное, в чем жертва сама виновата. Поэтому о произошедшем лучше молчать. Но если бы я в свое время, а не спустя двадцать семь лет сказала вслух о том, что со мной случилось, то могла бы справиться с пережитым и оно не разрушило бы мою семью. Двадцать семь лет молчания стоили мне очень дорого. Прошлое перевернуло мою жизнь. Достаточно было один раз на приеме у психолога ощутить тот липкий ужас, который я пережила однажды, и изменилось мое отношение к мужу. Мне все стало в нем противно - как он ест, как он спит. Он переступал порог, а я начинала плакать, хотя до этого у нас была образцовая семья, мы воспитывали дочь. После развода прошло еще пятнадцать лет, прежде чем я решилась открыто сказать о том, что пережила. Все это время я знала, кто был зачинщиком группового изнасилования, хотя и не могла указать на него. Но когда узнала, что у этого человека погибла дочь, мне показалось, что это я виновата в том, что спустя столько лет он был наказан за то, что сделал со мной… Теперь я понимаю, что женщины всегда и во всем винят себя. А общество и мужчины поддерживают такое убеждение. Жертве насилия тоже чаще всего говорят, что сама виновата: создала ситуацию, спровоцировала, не сказала вовремя “нет”, мало сопротивлялась, не так воспитана, носила короткую юбку и т. д. И даже близкое окружение, как правило, сначала отталкивает жертву, обвиняет ее. Еще и говорят: “Ты нас опозорила!” Хотя при чем тут родня, когда женщина говорит о кошмаре, который пережила? Проходит время, и близкие люди понимают и принимают жертву, даже просят прощения за свою первую реакцию. Это я тоже теперь знаю.
- Но, написав пост, вы не думали, что призыв не молчать превратится в общественное движение?
- Конечно, нет. Первые четверо суток я вообще не спала. Я ревела с этими женщинами, общаясь по скайпу, читая и слушая их истории. Потом предложила собраться группой, встретиться, выговориться, почувствовать, что мы не одиноки. Затем я очень удачно попала на тренинг, который помог мне определиться, начать не только выслушивать, но и помогать женщинам, выступать с законодательными инициативами. Кстати, мы почти сразу нашли очень хороший отклик и у прокуратуры, и у всех официальных структур, куда обращались. Многие сами нас находили, чтобы лучше узнать проблему.
- Что важнее всего в борьбе с волной насилия?
- Информация. Мы за год прочитали более пятидесяти лекций, общались с педагогами, старшеклассниками. И меня удивляет, что взрослые всегда говорят детям о том, что ранний секс - это плохо, но не говорят, что это статья. Мама может положить пятнадцатилетнему сыну в карман презерватив, хотя должна бы положить еще и записку о том, что если он будет даже добровольно заниматься сексом с ровесницей, то мама девочки может посадить его в тюрьму. Согласитесь, что это уже совсем другое “плохо”. У наших подростков очень много заблуждений на этот счет. И надо с ними говорить, надо объяснять разницу. Например, о том, что девочки в этом возрасте хотят романтических отношений, а мальчики хотят секса, завоевания. Еще проблема в том, что наши девочки не умеют говорить “нет”, потому что их учили уважать старших. А насильником часто оказывается человек старший, возможно, даже родственник, возможно, папин друг, сосед, учитель. И девочке будет казаться, что он просто не может иметь по отношению к ней какие-то нехорошие мысли, что ничем плохим такое общение не может закончиться.
С другой стороны, нельзя говорить о сексе как о чем-то стыдном, нехорошем. В нашей практике была такая история - девушка призналась, что гуляет с собственным ребенком там, где никого нет. Ей стыдно, ведь раз у нее есть ребенок, значит, она занимается сексом…
- Считается, что стыдливость дает какие-то гарантии не­испорченности и того, что девочка не попадет в ситуацию, приводящую к насилию.
- Вот как раз тихие, послушные, уважающие старших, не способные постоять за себя девочки чаще всего и становятся жертвами насилия! Миф о том, что насилуют тех, кто ходит в коротких юбках, - это типичное оправдание мужчин. На самом деле насилуют всегда послушных, затюканных. Мы устроены как животные: лев не побежит за лидером стаи, он выследит самое слабое животное. Если девочка не может постоять за себя в семье, то она и в социуме будет подвергаться насилию разного рода - от психологического до физического, и найдет мужа-тирана.
- Кстати, о мужьях. У нас, кажется, еще ни разу не звучало обвинение в адрес мужа в изнасиловании…
- Это еще пока не про нас. На всех уровнях нет культуры, нет откровенности, и всегда виновата женщина. У нас, особенно в сельских патриархальных семьях, женщина считается собственностью семьи мужа. Девчонку берут замуж со школьной семьи. Она каждый год рожает и к двадцати пяти годам уже мать-героиня без зубов и здоровья, намертво привязанная к хозяйству и мужу. Зачастую она еще и битая, а значит, битыми будут и ее дочки.
На днях звонила девушка из Шымкента, советовалась по поводу своей сестры. Она вышла замуж, но муж решил, что взял ее не девственницей. Прошло полтора года, уже родился сын, а муж по-прежнему бьет ее и попрекает. Более того, только своей сестре и только теперь девушка призналась, что муж насилует ее в извращенной форме и требует играть роль шлюхи, раз уж, по его мнению, она досталась ему не девочкой. Однозначно, это преступление, но против этого ничего не сделаешь, потому что она едва нашла в себе силы рассказать об этом сестре. Но человек так устроен, что он входит во вкус, его распаляет безнаказанность, и такой вариант может закончиться тем, что муж рано или поздно ее покалечит или даже убьет.
- Почему прозвучала фраза, что раз женщина битая, то битыми будут и ее дочки?
- Анализируя случаи насилия, мы видим, что есть закономерность - если проблема не вскрывается, не озвучивается, то она передается по наследству. То есть мама-жертва воспитывает детей-жертв. Поэтому так важно говорить о насилии и добиваться наказания насильников, чтобы остановить этот конвейер. А для жертвы принципиально важно признание вины насильника, потому что тогда общество официально называет его виноватым и снимает этот комплекс вины. У нас был случай, когда насильник прямо в суде встал на колени и покаялся перед своей жертвой и ее родителями. Для женщины очень важен этот момент, он помогает ей очистить свое имя.
- И все же жертв насилия зачастую пугает даже не реакция родни, а следствие, которое необходимо выдержать.
- Да, это серьезное испытание. Кстати, мы выходили с просьбой, чтобы жертвы насилия общались с женщинами-следователями, потому что для них это серьезный стресс - рассказывать о произошедшем мужчине. Кроме того, существует несовершенство судебной системы, когда даже групповое изнасилование очень легко перестает быть таковым: один из участников берет все на себя, приходит с повинной, дескать, женщина плохо помнит происходившее, вот ей и показалось, что было несколько человек. Статья меняется. “Раскаяние” играет на руку преступнику, и при хорошем стечении обстоятельств он может и вовсе выйти на свободу из зала суда. Я знаю пример такого жесточайшего группового изнасилования, когда трое ворвались в дом к женщине пятидесяти шести лет, избили ее, выбили глаз, и такое тяжкое преступление не повлекло тюремного наказания. Оно закончилось примирением сторон, поскольку адвокат сумел внести раскол в родню, а жертве после года следствия уже было все равно, чем закончится дело. Поэтому я и говорю, что необходимо убирать такие лазейки. И нужна четкая инструкция для женщин, как вести себя после изнасилования. В идеале - приют, куда можно обратиться и где к жертве сами приедут и следователь, и эксперты, где с ней сразу будет работать психолог. Потому что наши женщины предпочитают закрыть глаза на случившееся и жить дальше. Но прошлое может вернуться в любой момент - в этом я убедилась сама.
- Почему так получилось, что вам приходится бороться еще и с другими НПО, из-за чего разгорелся скандал и ваше противостояние с Аружан САИН?
- Мне самой непонятно, на каком основании она обвиняет меня в деструктивных действиях, в том, что я дискредитирую полицейских, что за мной стоят некие проплаченные СМИ. Если мы сталкиваемся с конкретными фактами, то обращаемся во все инстанции, чтобы добиться справедливости. Наши интересы не пересекаются. Возможно, дело в том, что наше движение “Не молчи” не похоже на НПО, мы не такие, как все. Я не хочу плодить кризисные центры, чтобы поддерживать и содержать каждую жертву насилия. Мы никому не отказываем в помощи, но основные усилия направляем на профилактику насилия, чтобы через десять лет жить в обществе, для которого многие происходящие сейчас вещи будут неприемлемыми. И делаем это как волонтеры. Сегодня, например, обедали в офисе китайской лапшой, потому что некогда и нет денег на другой обед.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото предоставлено Диной СМАИЛОВОЙ, Алматы