Агент Саныч снимает маску

Накануне процесса века по так называемому “хоргосскому делу” главные обвиняемые в контрабанде товара из Китая - Талгат КАЙРБАЕВ и Бахыт ОТАРБАЕВ - в очередной раз отказались от прежних показаний, где речь помимо прочего идет о высокопоставленных сотрудниках КНБ и таможни, якобы причастных к этим криминальным схемам. По данным следствия, такое “сотрудничество” позволило контрабандистам и их покровителям облегчить казну на миллионы долларов.

Фигуранты этого самого громкого за всю историю Казахстана дела намерены поведать суду о том, что часть их показаний получена незаконно: к ранее не судимым Отарбаеву и Кайрбаеву следователи финполиции подсадили в следственном изоляторе Астаны рецидивистов, которых предварительно обработали, чтобы эти “активисты” вытянули из контрабандистов максимум полезной для следствия информации.
Что это означает? Как минимум то, что следствие нарушило права подследственных, прописанные в Законе РК № 353-1 “О порядке и условиях содержания лиц в спец­учреждениях, обеспечивающих временную изоляцию от общества” от 30 марта 1999 года. В статье 32 этого документа говорится: “Содержатся раздельно лица, впервые привлекаемые к уголовной ответственности, и лица, ранее содержавшиеся в местах лишения свободы”. А известные в стране правозащитники заявляют - речь идет ни много ни мало о пытках!
- Действующее законодательство запрещает содержать лиц, впервые привлекаемых к ответственности, в одной камере с ранее судимыми, - говорит председатель координационного совета общественных наблюдательных комиссий Ардак ЖАНАБИЛОВА. - Следователи, а уж тем более сотрудники следственного изолятора прекрасно знают, что распределение по камерам происходит по категориям: сотрудника полиции нельзя сажать с уголовником, женщину - с мужчиной, несовершеннолетнего - с матерыми преступниками. А полученные под физическим или психическим давлением показания можно приравнивать к пыткам - об этом говорится в ряде документов, в том числе и в постановлении Верховного суда.
Вот выдержка из нормативного постановления Верховного суда РК № 7 от 28 декабря 2009 г. “О применении норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства по вопросам соблюдения личной свободы и неприкосновенности достоинства человека, противодействия пыткам, насилию, другим жестоким или унижающим человеческое достоинство видам обращения и наказания”: “Если подсудимый в судебном заседании заявляет, что показания были даны им при физическом или психическом насилии органов уголовного преследования, при этом он не был ознакомлен с правом пригласить защитника и не давать показания против самого себя, его допрос проводился без участия защитника, то оспариваемые показания должны признаваться недопустимыми в качестве доказательств”. Но об этом чуть позже.
Мы, конечно, не беремся одно­значно утверждать, что показания действительно были получены под пытками. Все-таки на дворе не лихой 1937 год, и методы “славного” НКВД канули в Лету. Но спрашивается, куда деть тот факт, что слова подсудимых контрабандистов подтвердили сами... рецидивисты, более того - назвали конкретные фамилии сотрудников следственного изолятора и следователей финпола, которые, по утверждениям зэков, вовлекли их в эти “разборки между правоохранительными органами”. В распоряжении редакции - копии показаний заключенных, из которых следует: по просьбе финполовцев они играли роль подсадных уток. Как выяснилось, всем “добровольным помощникам следствия” было обещано много чего, в том числе и покровительство со стороны руководства следственного изолятора и департамента УИС Астаны.
Но, когда нужные показания сокамерников контрабандистов были получены, “подсадки” удостоились... устной благодарности зам­начальника ДУИС Астаны Бекболата МЕЙРАМБЕКОВА (ныне отбывающего наказание за превышение служебных полномочий и получение взятки)! Да, чуть не забыл: сотрудник финполиции Талгат АБДРАХМАНОВ отблагодарил их “за службу” щедрыми дарами - блоком сигарет, печеньем и конфетами. А вместо обещанных поблажек и привилегий зэков отправили отбывать наказание в колонию строгого режима.

Видавшие многое в своей нелегкой тюремной жизни заключенные могли бы и промолчать, но, по их же признаниям, Бекболат Мейрамбеков достал их и на зоне. Приехав в колонию, он вызвал их и предупредил: если у них станут интересоваться обстоятельствами подсадки в камеру к Отарбаеву и Кайрбаеву, зэки должны все отрицать. Видавшие виды “активисты” Евгений ПАН, Илья ЯН-ФИН-ШУНЬ и Андрей ТОЛКАНЕВ - у каждого за плечами по пять ходок на зону - написали генеральному прокурору Асхату ДАУЛБАЕВУ заявления, где указали все детали, включая диалоги с тюремным начальством и следователями. Конечно, можно предположить, что зэков в колонии могли обработать комитетчики, чтобы развалить “хоргосское дело”. Но на этот раз чекисты были в роли наблюдателей: допросы рецидивистов, как, впрочем, и г-на Мейрамбекова, сотрудников финпола Абдрахманова и Касыма АБУБИКИРОВА, проводили - внимание! - старший помощник генерального прокурора К. АГИБАЕВ и начальник управления Агентства финансовой полиции М. АМРАЛИНОВ.
Справедливости ради отметим: в этой группе был сотрудник КНБ А. РАХИМКУЛОВ, но он выполнял лишь роль оператора, фиксируя все допросы на видеокамеру.
Что же любопытного рассказали следователям активисты?
По словам Евгения, в июле 2011 года его из камеры привели в дежурную часть СИЗО. Там находились Мейрамбеков и финполовцы Абдрахманов и Абубикиров. Первый в недалеком прошлом замначальника СИЗО по оперативной работе и второй - экс-начальник оперотдела СИ-12 Астаны. Заключенному сказали: привезли двух организаторов преступной группы, нужно посидеть с ними и послушать разговоры о подельниках, а потом вытянуть максимум информации. Бывалый зэк отказался: мол, ходоку стучать на сокамерников не по понятиям.

Из показаний осужденного Евгения Пана:
“Меня вернули в камеру. Через полчаса вывели, и те же самые лица стали угрожать: если я не соглашусь на их просьбу, то свой срок проведу далеко от дома и в невыносимых условиях. Я согласился, так как переживал за семью. Около 10 вечера меня, Андрея, Илью и Сергея КОЗЛОВА поместили в 15-ю камеру. Ночью привели мужчину с мешком на голове. Мы рассказали, что в зоне зэки живут по своим правилам, за малейший проступок наказывают жестоко. Он спросил: если в зоне узнают, что его подельники - госслужащие? Мы ответили, что это у нас не приветствуется...”.

Илья доверительно сообщил Бахыту Отарбаеву, что ему придется плохо в тюрьме, так как, находясь на свободе, он не помогал заключенным в зоне. Андрей рассказал следователям: мол, Мейрамбеков “уговорил” его запугать контра­бандистов страшилками о предстоящей нелегкой жизни в тюрьме. Взамен полковник юстиции пообещал рецидивисту облегчить жизнь в СИЗО. Андрей, сидя в камере в Кайрбаевым и Отарбаевым, выполнил просьбу “кума”. Но, поскольку сотрудники пенитенциарной системы не выполнили своих обещаний, данных матерым заключенным, те написали жалобы генеральному прокурору с просьбой “разобраться объективно, чтобы не оказаться крайними в разборках между правоохранительными органами и спокойно отбыть свой срок”.
Мейрамбеков рассказал следователям свою версию. В июне 2011 года, когда в СИ-12 привезли Ота­рбаева и Кайрбаева, к нему обратились бывшие коллеги Абубикиров и Абдрахманов. Они сообщили, что расследование “хоргосского дела” на особом контроле, и попросили оказать содействие.

Из показаний Бекболата Мейрамбекова:
“Я решил привлечь к этому Пана, Ян-Фин-Шуня и Толканева как доверенных лиц и попросил посидеть несколько дней в камере с этапированными обвиняемыми, чтобы они не совершили суицида. Возможно, с ними также разговаривали Абдрахманов и Абубикиров, точно не знаю. Возможно, когда я был в СИ-12, я затем с ними встречался и благодарил их, но я этого точно не помню. Записи о перемещении заключенных ночью из одной камеры в другую я вижу впервые и ничего пояснить не могу. Перемещение в ночное время запрещено...”.

Показания старшего инспектора по особо важным делам Агентства финансовой полиции Абубикирова повторяют слова Мейрамбекова: “Ранее оба обвиняемых не были судимы, поэтому они могли совершить суицид, членовредительство. С целью недопущения таких фактов мы с Абдрахмановым обратились к замначальника ДУИС Астаны Мейрамбекову с просьбой оказать содействие и принять меры к недопущению противоправных действий Кайрбаева и Отарбаева...”.
Казалось бы, видя такую трогательную опеку следователей главных обвиняемых по громкому делу о многомиллионной контрабанде, впору пустить слезу умиления. Однако следователи, ссылаясь на приказ МВД № 5 “Об организации ОРД в органах уголовно-исполнительной системы”, не могут не знать: по требованиям этого же приказа к камере, где находится возможный самоубийца, приставляется дежурный, который ведет наблюдение через дверной глазок снаружи - без какого-либо воздействия изнутри! Если заключенный подвержен психическим отклонениям, то вместе с дежурным возле такой камеры круглосуточно находится санитар медчасти СИЗО. Кайрбаев и Отарбаев, имеющие, по данным следствия, “обширные связи с некоторыми сотрудниками правоохранительных структур и членами организованных группировок”, явно не страдают суицидальными наклонностями. В течение двух с лишним лет, что они находятся в следственном изоляторе, эти двое до сих пор не подавали даже намека на то, что могут причинить себе вред.
Спрашивается: зачем следователи подсадили к контрабандистам рецидивистов, а не организовали, как положено по закону, круглосуточный пост у их камеры? А куда смотрели столичные правозащитники? Почему они, ежемесячно проводя мониторинг в СИ-12, не сумели выявить это явное нарушение прав заключенных? Ведь удалось же коллегам из Алматы доказать факт избиения сокамерниками еще одного фигуранта “хоргосского дела” - таможенника Михаила ВОЙТОВИЧА. Этот факт стал достоянием гласности, привел к увольнению нескольких высокопоставленных сотрудников пенитенциарной системы и прокуратуры...
А напоследок - главная сенсация. Накануне начала судебного процесса нам стало известно, что главному и, пожалуй, самому ценному свидетелю под оперативным псевдонимом Саныч отменили предусмотренные программой защиты свидетелей меры безопасности - личную охрану из наиболее опытных бойцов УБОП ДВД Алматы.
Как выяснилось, сначала Саныча оберегали сотрудники управления оперативного реагирования (УОР) департамента финансовой полиции Алматы. Однако он написал на имя генерального прокурора, председателя Агентства финансовой полиции жалобы на якобы неправомерные действия сотрудников УОР, ущемляющие его законные права. Дальнейшее обеспечение безопасности свидетеля поручили бойцам отдела по защите участников процесса УБОП ДВД южной столицы. Однако агент отказался соблюдать требования закона об ограничении передвижения и выез­да за пределы охраняемой территории и назвал в качестве причины интересы своего бизнеса, вынуждающие его постоянно передвигаться по Алматы и окрестностям южной столицы.
В итоге руководитель следственной группы У. ПАТСАЕВ вынес постановление об отмене мер безопасности в отношении Саныча.

Из постановления руководителя следственной группы:
“Показания свидетеля, являющегося очевидцем преступных действий руководителей и членов ОПС, имеют важное доказательное значение. Однако свидетель отказался от обеспечения его личной безопасности, охраны жилища как со стороны ДБЭКП, так и ДВД Алматы. Необходимость в дальнейшем применении меры безопасности отпала. Руководствуясь ст. 100 ч. 6 УПК, постановить: применение процессуальных мер безопасности отменить. Начальник департамента специальных прокуроров Генеральной прокуратуры старший советник юстиции У. Патсаев”.

Теперь самый ценный свидетель обвинения на судебном процессе будет выступать не в окружении бойцов спецназа, скрывая свое лицо за маской, а как совершенно обычный гражданин, то есть с открытым забралом и под своим именем - Талгат МАХАТОВ. Так что в ближайшее время страна узнает своего героя. Или антигероя - это уже как суд решит.

Тохнияз КУЧУКОВ, Алматы, тел.:  259-71-96, е-mail: kuchukov@time.kz, коллаж Владимира КАДЫРБАЕВА