Приятно ассоциироваться с этими животными

Про папу

- Мой отец - известный ученый-ихтиолог, зоолог, директор института гидробиологии и экологии Миргалий БАЙМУКАНОВ. Мой друг, коллега, пример для подражания, человек, на которого я хотела бы быть похожа. Мы очень близки с самого детства.

После учебы он мог остаться работать в Институте зоологии в Алматы, но увидел объявление: “В Маркакольский заповедник требуется ихтиолог” - и выбрал этот путь. Изучал маркакольского ленка - это рыба-эндемик. Маленькое село Урунхайка на берегу озера Маркаколь в Восточно-Казахстанской области. Почти граница с Китаем, минимум благ цивилизации.

Здесь отец встретил маму, здесь родилась я. С детства понимала, как сильно мы зависим от природы: озеро - это рыба, лес - дрова и родники, к которым мы ходили за водой, летом заготовка сена для скота. Ты лишь часть окружающего мира и должен жить в гармонии с ним. Во многом это сформировало меня как личность.

Выпускнику школы в Урунхайке было бы сложнее поступить в институт, поэтому родители решили переехать в Алматы. Мне тогда исполнилось восемь лет. Начало нулевых: в науке все еще безденежье и развал. Недолго, но отцу даже пришлось работать учителем биологии в школе.

А потом в Казахстан стали приезжать эксперты из разных стран, чтобы исследовать каспийских тюленей. Начались первые меж­дународные проекты. Отец участвовал в них. Считал, искал места обитания, добивался (и добился!), чтобы нашего тюленя исключили из спис­ка промысловых животных, на которых ежегодно выделяли охотничью квоту. С тех пор папа - руководитель казахстанской группы исследователей каспийского тюленя.

У меня не было интереса работать вместе с отцом (ты взрослеешь, хочешь сепарироваться от родителей), но если бы не он, я бы никогда не стала исследователем. Окончила филфак, но занималась другим делом: снимала и монтировала видео, подумывала податься в маркетологи - модная в ту пору специальность. Не хотела заниматься наукой, не понимала, зачем осознанно выбирать такой сложный путь?

Однажды отец предложил поехать с ним в экспедицию в качестве оператора. Согласилась. Почему нет? Смогу рассказывать: мол, был у меня такой опыт. Сначала казалось, что не мое. Очень сложно: холод, комары, змеи и пауки (с моей-то арахно­фобией), но меня затянуло. На следующий год я вернулась. За 11 лет - 25 экс­педиций, и каждый раз переживаю, что не попаду в очередную.

Про тюленей

- Тюлени - это любовь с первого взгляда: мои животные, моя страсть. Сильные, любопытные, по-своему уникальные. Каждую весну и осень мы едем на острова в северо-восточной части Каспия, где располагаются их лежбища. Иногда от берега до острова, где решено ставить лагерь, приходится идти на моторке 10-12 часов или проезжать сотни километров по бездорожью в поисках новых лежанок. Нужно быть физически сильным, полезным для своей коман­ды, не ныть.

Я понимаю людей, которые волонтерами просятся в экспедиции: им интересно, они хотят помочь. Но скептически отношусь к этой идее. Не каждый выдержит условия в экспедиции. Это только кажется: приехал, к тебе сразу вышли тюлени, ты их фотографируешь, потом домой. Иногда по 10 дней приходится лежать в палатке на острове, потому что сначала шторм, потом вода ушла - и плыть в другое место невозможно. Ты не моешься, из развлечений только книги, связи нет. Даже опытные полевики не всегда выдерживают.

Но я в какой-то момент уже не могла без этих испытаний и эмоций и стала делать все, чтобы у команды даже мысли не возникало оставить меня в городе.

Снимаю на камеру, монтирую, летаю на дроне, отучилась, стала научным сотрудником института и теперь специализируюсь на изучении поведения тюленей. В этом году у нас пока нет финансирования на исследования, и мое участие в экспедиции под вопросом - волнуюсь, что могу не по­ехать на острова. Уже соскучилась по тюленям.

- Читала, что друзья называют вас “тюленчик”?

- Да, тюлень, тюленчик. Как только находят какую-то вещь, связанную с этими животными, покупают и дарят мне. Приятно ассоциироваться с ними - они прекрасны.

- Ты становишься похожим на них?

- Конечно, я умею урчать, как тюлени. Когда их много на лежбище, они издают утробные звуки, похожие на гул. Однажды мы сидели возле палаток, и я стала урчать. Отец встрепенулся: “Слушайте, где-то рядом тюлени”. А все смеются…

У меня есть забавное видео: три тюленя прыгают на брюхе, будто идут в гости или по своим делам. Знаете, как я его сняла? Мы с отцом шли от одного лежбища к другому. Расстояние там большое, с утра мы успели поработать и устали. Примерно посреди дороги папа решил лечь поспать. Чем не тюлень? Я рядом, наблюдаю. В какой-то момент вижу эту троицу: отца разбудила, достала камеру. Скорее всего, тюлени решили проверить, кто это лежит вдалеке, и поползли в нашу сторону! Обычно происходит наоборот: чтобы их снять, мы метров за 600-700 опускаемся на колени, а потом, если животные начинают волноваться, ползем по-пластунски. Они, конечно, поняли, что мы не тюлени, и буквально в метре от нас свернули. Так близко от нас - я была в восторге!

Про людей

- 10 лет назад люди почти ничего не знали о каспийских тюленях, им было безразлично, существуют они или нет. Мне тогда хотелось рассказать об этих морских зверях всему миру, чтобы сделать их жизнь чуточку легче. Мы выпустили шесть фильмов о тюленях, наших исследованиях, морском мусоре… Я рассказываю о них всем, кто интересуется этой темой.

Недавно я была на мероприятии, ко мне подходили люди: “О, вы Асель, которая изучает кас­пийских тюленей! Классно, что они у нас есть!” В 2015 году я представить такого не могла. Это изменения, которые происходят с большим трудом, но они есть. И это дает надежду! Если бы за эти 10 лет мы никуда не продвинулись, наверное, я бы все бросила.

Научный проект, которым мы планируем заниматься, посвящен причинам смертности каспийских тюленей. Пытаемся понять, как на каспийских тюленей влияет загрязнение моря, изменение климата, деятельность человека.

Что может сделать каждый? Интересоваться этой темой. Сейчас мы продвигаем план действий по сохранению этих животных, важно, чтобы как можно больше людей говорили об этом, потому что ученым нужна господдержка, деньги на исследования.

Однажды мы вдвоем с отцом оказались на острове в заливе Кендерли. В то время там обитало около 500 тюленей. На море штиль, мы отчетливо слышим гул ластоногих, хотя до них километ­ра два. Мы с папой сидели, обнявшись, и общались. В тот момент я отчетливо почувствовала, насколько одинаково сильно мы за них переживаем, для нас это не просто работа: сделал дело и пошел дальше. Это момент полного откровения и единения, и тюлени будто тоже участвовали в нашем разговоре. В их гуле слышалось что-то грустное и в то же время вдохновляющее.

Оксана АКУЛОВА, фото Асель БАЙМУКАНОВОЙ, Алматы