“Большой брат” по-казахски

Ученый обратился в редакцию газеты “Время” несколько дней назад. Он рассказал, что ранее работал в руководстве нескольких казахстанских вузов, а последние два года посвятил проекту со сложным названием “Разработка информационных технологий и систем для стимулирования устойчивого развития личности как одна из основ развития цифрового Казахстана”. Но за красивой вывеской, говорит Бек Касымжанов, скрывается программа, призванная усилить мониторинг казахстанских СМИ, а в дальнейшем взять под контроль едва ли не все общество. По его словам, эту модель отечественные ученые пытались скопировать у китайских коллег, где уже несколько лет экспериментируют с так называемыми системами социального доверия.

- Я московский казах. Родители познакомились в столице Советского Союза, поженились, и я родился там, образование получил московское, - начинает свое повествование Бек Касымжанов. - Но потом по работе приехал в Казахстан, был директором по IT в паре вузов, еще в одном - советником ректора. И неожиданно получил приглашение из Национальной академии наук. Для любого человека из нашей сферы Академия наук - это наивысшая ступень в карьере, и я не исключение. Проект был с хорошими окладами и перспективами, назывался он “Разработка информационных технологий и систем для стимулирования устойчивого развития личности как одна из основ развития цифрового Казахстана”.

Мне объяснили, что конечная цель проекта - создание некой системы, которая будет бороться с фейковыми новостями, всякими оскорблениями в соцсетях и СМИ, с информационными вбросами и прочим. В принципе, нужная штука. Передо мной поставили задачу решить все технические вопросы, приобрести и наладить оборудование. Это мне знакомо. Я был уверен, что мы делаем что-то полезное для нашего общества. А осенью 2018 года попал на закрытое заседание к Ерлану САГАДИЕВУ, тогдашнему министру образования и науки. Он только вернулся из Китая, где ознакомился с проектом “Большой брат”.

Наши соседи создали систему тотального контроля за своими гражданами и тестируют ее в отдельно взятом регионе. Вы наверняка слышали про исправительные лагеря - это как раз часть программы. При этом за каждым гражданином установлена слежка с помощью гаджетов и новых технологий. Куда бы он ни пошел, его действия фиксируются и анализируются. Все, как в романе Джорджа Оруэлла “1984”. И вот нам объяснили, что проект должен стать частью нашего местного “Большого брата”.

Я тогда впервые задумался, что мы фактически занимаемся слежкой за СМИ, и решил обсудить ситуацию со своим непосредственным руководителем Рустамом МУСАБАЕВЫМ. Он меня успокоил: мол, мы ученые, наша задача - сделать продукт, в хороших руках это будет, образно говоря, атомный реактор, а в плохих - атомная бомба. Но это снимает с нас полную ответственность.

В чем же суть китайской программы “Большой брат”?

- В Китае ее называют благом для жителей, она помогает, например, бороться с коррупцией, - продолжает наш собеседник. - В то же время примерное поведение позволяет повышать рейтинг каждого, что впоследствии сказывается на всяких благах. Хорошо себя вел - могут дать апгрейд на бизнес-класс при перелете или отправить на отдых за счет государства. Пока это лишь эксперимент в СУАР и в городе Шэньчжэне, но в дальнейшем при удачном раскладе “Большой брат” внедрят во всех городах страны.

И мы тоже движемся в этом направлении, когда повсюду развешивают камеры наблюдения якобы для нашей безопасности и спокойствия. Но мало следить за людьми на улицах. Гораздо важнее знать, что они читают, чем интересуются, что обсуждают. Вот нам и поставили задачу сделать свою часть работы. Насколько я знаю, чем-то похожим занимались коллеги в других организациях, которым тоже выделяли неплохие деньги. По крайней мере, мне так и не удалось переманить крутых специалистов по NLP, компьютерной лингвистике и machine learning из других мест, хотя я предлагал им очень хорошие зарплаты. Видимо, они были заняты чем-то похожим. Да и Сагадиев как-то проговорился: ребята, вам дают шанс опередить других. И тогда до меня дошло: “Большой брат” по-казахски делают несколько групп. И наша в том числе.

Касымжанов утверждает, что в тот момент впервые задумался об уходе:

- К тому моменту я уже сделал все, что от меня требовалось: поставил технику, подключил серверы, нанял специалистов, и у меня появилось моральное право уволиться. Но меня тогда, признаюсь, соблазнили кандидатской диссертацией. Пообещали зарубежные стажировки, публикации в научных журналах, всяческую помощь. И я поддался на уговоры, съездил в Новосибирск, начал собирать материал для публикаций, в общем, мое тщеславие заставило совесть молчать.

Тем более, как отмечает научный сотрудник, проект не был чем-то противозаконным.

- По сути, мы разрабатывали и тестировали алгоритмы для мониторинга СМИ, - продолжает он. - Ежедневно программы изучали порядка семи тысяч публикаций казахстанских СМИ. Тогда не шла речь о запуске ботов в соцсети, никто не залезал в мессенджеры и чаты, просто читали статьи и анализировали их. Программы распознавали негативные и позитивные материалы, выявляли авторов, каталогизировали материал. По сути, наши алгоритмы решали обычные математические задачи, причем это не нами придумано - Google уже много лет активно занимается так называемым Word2Vec - инструментом для анализа текста, который замеряет расстояние между ключевыми словами. Трудно объяснить, но этот инструмент позволяет обу­чать нейронную сеть анализировать текст и делать выводы.

- Наверное, нет особого смысла загружать читателей такими деталями, но попытаюсь объяснить: учитывая огромный объем текстов, невозможно держать под контролем все, что публикуют отечественные СМИ. А добавьте сюда новые медиа, то есть соцсети, мессенджеры, телеграмм-каналы, чаты... Это невероятный объем. Но теоретически можно научить искусственный интеллект все это читать за людей, вот этим мы и занимались. На выходе должны были получить некий рейтинг авторов и СМИ, от которых исходит основной негатив. А что с этим делать, решать должны вышестоящие люди, - говорит ученый.

Однако, по его словам, проект забуксовал уже на самом старте.

- Произошло это исключительно из-за неэффективного менедж­мента, - уверен Бек Касымжанов. - Деньги на проект выделили колоссальные - чуть менее миллиарда тенге на три года. В начале 2019-го мы отправились в Нур-Султан, чтобы подвести предварительные итоги, нас принял министр Сагадиев. Он ознакомился с результатами и выразился вполне конкретно: ребята, мы вам дали деньги на ракету, чтобы она долетела до Марса, а вы даже до стратосферы не поднялись. Его заверили, что все будет хорошо, есть еще два года, мы всем покажем. И тогда уже называли вещи своими именами: не мониторинг, а контроль, подключение соцсетей, боты и прочее.

Я тогда снова собрался уходить, но министра образования уволили, пришла Куляш ШАМШИДИНОВА, которая интересовалась только школами, и про нас потихоньку забыли. Мне сказали: мол, зачем тебе дергаться, искать новое место? Мы тут спокойно дорисуем инструмент для мониторинга СМИ без всяких рейтингов и воздействий, сдадим работу, заберем свои деньги. И я успокоился. А потом в министерство пришел Асхат АЙМАГАМБЕТОВ. Он занял интересную позицию: я не одобряю, но и не вмешиваюсь. По сути, ничего не изменилось. И вот тогда я окончательно решил, что надо уходить. В итоге договорился с руководством, что досижу до конца контракта и 1 января уйду.

Так появится ли в итоге в Казахстане свой “Большой брат”?

- При нынешнем научном руководстве вряд ли, - считает Бек Касымжанов. - Вообще, когда я шел на работу в Академию наук, у меня было такое трепетное чувство, безмерное уважение к ученым. Но, поварившись в этой кухне, я понял, что на самом деле наукой там и не пахнет. Все хотят зарабатывать, нет никакой моральной составляющей. Ведь нам дали деньги на то, чтобы собрать систему тотального контроля, а начать решили со СМИ, чтобы разработать механизм для дальнейшего закручивания гаек. И вроде специалистов наняли хороших, и зарплаты поставили рыночные, но при этом нормально руководить таким проектом не смогли.

- Группы работали обособленно, занимались проверкой заведомо неудачных гипотез, все это сопровождалось жуткой бюрократией, длительными согласованиями, многочасовыми совещаниями. Добавьте сюда интриги со стороны ученых, конфликты в коллективе и многое другое. Как говорят в таких случаях, не было бы счастья, да несчастье помогло: по моему мнению, гендиректор Института информационных и вычис­лительных технологий Максат КАЛИМОЛДАЕВ, как и мой непосредственный руководитель Рустам Мусабаев, не способны реализовать такой проект. В итоге огромные деньги потрачены, а выхлопа нет. Смотрите, за первые два года проект съел свыше 630 млн тенге, - аргументирует Бек Касымжанов. - При этом работали сильные программисты, привлекались иностранные ученые с высоким индексом Хирша, генерировались идеи. Но когда люди разобрались, что же они делают, то начали разбегаться. Мы же не дураки и понимаем, что это будет скорее атомная бомба, чем атомный реактор! Четверо из моих подчиненных сразу же после увольнения уехали за границу (это, кстати, показывает их уровень профессио­нализма). Остальные тоже потихоньку разбрелись. Конечно, набрали новых исполнителей, но я не уверен, что они смогут справиться с задачей. При таком руководстве точно нет.

Ну и, пожалуй, самый главный вопрос: что побудило нашего собеседника выступить публично и рассказать о разработке казахстанского аналога “Большого брата”?

- Я хочу, чтобы все знали, чем занимаются ученые на государственные деньги, - говорит Бек Касымжанов. - По сути, государство через комитет по науке потратило около миллиарда тенге, чтобы усилить контроль за СМИ, а впоследствии за всеми нами. Я хочу, чтобы чиновники прекратили разбазаривать средства на такие сомнительные затеи. Я настолько разочаровался в науке за эти два года, что решил полностью уйти в IT-сферу…

Михаил КОЗАЧКОВ, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы

ОТ РЕДАКЦИИ Мы надеемся, что в Министерстве образования и науки ответят на нашу пуб­ликацию и прояснят, действительно ли были впустую потрачены сотни миллионов тенге на программу по контролю за СМИ и социальными сетями.