Где ж наша долюшка государственная?

В самом начале указа так и сказано: в целях высвобождения экономического пространства и полноценной реализации потенциала частного предпринимательства провести масштабное и ускоренное сокращение доли государственного сектора в экономике путем завершения процесса приватизации. То есть путем завершения процесса под названием “Комплекс­ный план приватизации на 2021-2025 годы”, утвержденный постановлением правительства в самом конце 2020-го.

Тогда же не в самом постановлении, а в речах руководителей финансового и экономического блока правительства был объявлен и численный критерий требуемого сокращения госдоли в экономике: до 14 процентов к 2025 году. Правда, непонятно, каких процентов и от какой базы.

Если по контексту высказываний применительно к теме приватизации, то это, наверное, доля государственной собственности в общем объеме этой самой собственности, которой у нас в Казахстане два вида: государственная и частная. В состав государственной входит еще и коммунальная собственность, частная собственность тоже может принадлежать как юридическим, так и физическим лицам. Итого видов собственности всего два, а субъектов прав собственности четыре.

Правда, с июня 2022 года, пос­ле референдума, появилась вроде бы принадлежащая народу собственность на землю и недра, но с тех пор ни Минюст, ни мажилис насчет перенесения этой конституционной нормы в практическое законодательство даже не шелохнулись. А чего нет в законе и в ведомственном акте, того и не существует.

Как бы то ни было, но если говорится о доли государства, к тому же устами, допустим, руководителя министерства финансов, в составе которого комитет по госимуществу, то, надо понимать, это говорится относительно пропорций государственной и частной собственности у нас в стране. Только давайте, чтобы совсем не запутаться, не будем даже уточнять, идет ли речь только о производственных фондах или общем имуществе, входят ли в это имущество только материальные активы или денежные средства тоже.

С другой стороны, если проследить высказывания, допус­тим, по линии Министерства национальной экономики, можно понимать и так, что речь идет о доле государственного и квази­государственного сектора в производстве товаров и услуг.

Впрочем, тут и с контекстом, и со смыслом высказываний мы рискуем очень сильно не угадать. Вот, например, на заседании правительства еще Аскара МАМИНА (премьер с 2019 по 2022 год) тогдашний министр финансов Ерулан ЖАМАУБАЕВ, докладывавший о плане приватизации, сказал, что принимаемые меры позволят сократить долю участия государства в экономике до 14 процентов, и тут же добавил… к ВВП. Вот и понимай как кому нравится: и как долю государства в собственности, и как долю в товарном производстве!

Впрочем, зачем мучиться с интерпретациями целевых показателей приватизации к 2025 году, если решительная точка поставлена, оказывается, еще в прошлом году. Это сделал следующий после Аскара Мамина премьер-министр Алихан СМАИЛОВ, сообщивший (незадолго до отставки), что доля государства в экономике Казахстана в 2023 году сократилась почти на 14 процентов. Смаилов, напомним, сам некогда возглавлял статистическое агентство, поэтому знал, что говорит: проверить невозможно!

В публично доступном массиве статотчетности мы с вами не найдем ни доли государства в собственности, ни доли квазигоссектора в производстве товаров и услуг. Не отслеживается такой показатель, во всяком случае, для нашего с вами - общественного - внимания. А если совсем уже правду-матку, то и термина такого “доля государства” в статистическом обороте не находится. А потому имел ли премьер Смаилов в виду то, что некая неоглашаемая доля государства в прошлом году сократилась на 14 процентов, или то, что все же еще прежнее правительство добилось заветных итоговых 14 процентов в имущественном или в товарном разрезе, - как кому нравится, так и понимайте.

Странно, не правда ли: правительство выставляет некую государственную долю едва ли не как самый главный показатель своей деятельности, а что за доля и как она отслеживается в госотчетности - в тумане неизвестности и двусмысленности сразу.

Зато в целом из госстатис­тики насчет государственного участия в экономике вытаскивается много чего, и весьма красно­речивого.

Например, есть такой ключевой для экономической и социальной сферы показатель, как инвестиции в основной капитал. Смотрим данные за первый квартал этого года: 2816,3 млрд тенге. В расчете на год это менее 9 процентов от ожидаемого ВВП, тогда как элементарно для устойчивости полагается вкладывать в основные фонды не менее четверти ВВП, а для развития - не менее трети.

А знаете, почему у нас трехкратно отстающий уровень инвестиций? Во-первых, потому что правительство упорно молится на иностранных инвесторов, а у тех ныне энтузиазма поубавилось. Еще потому, что уровень государственных - бюджетных - инвестиций составил мизерные 9,1 процента от всего крайне недостаточного объема. К тому же за спиной нашего очень слабого в инвестиционном смысле государства стоит еще более слабенький инвестор - это наши сверхприбыльные банки, активно затягивающие казахстанцев в кредиты. Их доля в инвестициях вообще 3,5 процента: зачем вкладываться в развитие экономики, если само же государство демонстрирует, что и не хочет, и не может.

А вот если мы возьмем, например, сельское хозяйство, то доля государственного финансирования в нем стопроцентная! Нет, эти сто процентов разно­образных бюджетных субвенций, дотаций и кредитов в несколько раз меньше, чем реально требуется агропрому, однако село больше финансировать некому. Производственного кредита благодаря запретительным ставкам Национального банка у нас в стране нет!

Перейдем же на понятный правительству язык: так ли необходимо облегчать до 14 процентов нынешнюю - менее четверти - долю в добыче на вывоз принадлежащих народу Казахстана богатств недр хоть по линии соотношения производственных фондов, хоть по линии долей в ВВП? Может быть, пора запускать обратный процесс - в сторону доведения государственной доли хотя бы до половины для начала?

Или возьмем долю государственного сектора в ВВП: из статданных высчитывается, что она уж никак не меньше 40 процентов и, похоже, превышает половину. Если же вывести за скобки иностранные концессии Тенгиз, Карачаганак и Кашаган, с нацио­нальной экономикой фактически не взаимодействующие, то ответственность государства за все прочее уж никак не меньше трех четвертей казахстанского рынка.

Да хотя бы и по нашей потребительской корзине: любой из нас прикинет, что семейный бюджет как минимум на треть завязан на услуги и товары, производимые в госсекторе, а другие две трети как минимум наполовину завязаны на государственную энергетическую, транспортную и прочую инфраструктуру. Так неужели, единственное, чего нам не хватает, так это чтобы на место слабо справляющегося государства зашел активный коммерсант?

В президентском указе все исчерпывающе сказано: равные условия всем субъектам экономики независимо от формы собственности! А сказано о реализации государством права на пресечение неконкурентных действий. Чем правительству и следует заняться.

При этом указ, предписывающий наконец разобраться с приватизацией, никак не отменяет и не заменяет президентские поручения по актуализации национального плана развития и разработке инфраструктурного плана, в которых и должно быть четко прописано, за что отвечает государство, а за что - частный сектор.

Пётр СВОИК, коллаж Владимира КАДЫРБАЕВА, Алматы