Начертили черту

Пресс-служба Евразийской экономической комиссии распространила чуть ли не сенсационное (для разбирающихся) сообщение: коллегия ЕЭК изменила порядок принятия совместных мер по экономической стабилизации. Меры применяются, если дефицит бюджета государства-участника превышает три процента ВВП, долг госсектора выходит за 50 процентов, а годовая инфляция превышает минимальное по ЕАЭС значение более чем на пять процентов.

А ЕЭК, надо сказать, хотя и называется комиссией, есть аналог общего на всем Евразийском пространстве правительства. Во всяком случае, члены коллегии ЕЭК параллельно именуются союзными министрами.

Другое дело, что все решения в ЕАЭС принимаются консенсусом, и это надежно блокирует любые движения, выходящие за рамки просто торгового формата. Но самая несокрушимая для прямого тарана крепостная стена не устоит против обходного маневра. Так и здесь: что прикажете делать, если какое-то государство вышло за пределы бюджетного дефицита, назанимало лишнего да еще и упустило рост цен?

Одно дело, если проблемный союзник просто попал в беду и добросовестно просит помощи. А если специально пошел на дефицит, влез в долги, девальвировал валюту, а теперь еще и требует скинуться себе на бедность?

Любой мыслимый механизм по предотвращению таких поползновений, как и по общей помощи оказавшемуся в реальных проблемах союзнику, никак не может иметь консенсусной основы. Требуется создание надгосударственного института, который придется наделить правом принятия самостоятельных решений - и отнюдь не через обязательное единогласие. Само собой, что делегирование на союзный уровень компетенции не может не сопровождаться и делегированием от каждого государства своего представительства в органы, устанавливающие обязательные по всему союзу правила (читай - союзные законы), и в органы, организующие исполнение этих правил-законов (читай - союзное правительство).

Это классика. Именно так организован Европейский союз, откуда, кстати, и переписаны те самые три условия макроэкономической стабильности. Но у ЕС есть весь набор союзных институтов, чтобы заставить любую Грецию-Италию не вылезать за ограничения по бюджету, госдолгу и инфляции. У нас же представительных союзных органов нет вовсе, а исполнительные опутаны консенсусом.

Да и зачем ЕЭК переписывать правила ЕС, если в Евросоюзе общая валюта и общий бюджет, через который перераспределяются доходы от государств-лидеров в пользу государств, менее развитых, а у нас каждый бережет-лелеет свою валюту, общий же бюджет рассчитан лишь на содержание самой ЕЭК?

Поэтому у понимающих людей, будь они сторонники или противники евразийской интеграции, возникает вопрос: а почему именно сейчас начались движения по созданию таких требований-ограничений, реализация которых неизбежно потребует и необходимых для них союзных институтов?

Может быть, кто-то действительно подошел к грани запретного и его пора всем миром оттаскивать от опасной черты? Про других отдельный разговор, за Казахстан же пока переживать нечего.

Правда, наша внешне ориентированная экономика отъехала на десятилетие назад и там на­дежно топчется, но оснований для паники нет. Да, 2019 год по экс­порту-импорту и ВВП мы закончили примерно с теми же, что и в 2010-м, результатами, но с гораздо худшим из-за вывоза доходов иностранными инвесторами и обслуживания внешнего долга платежным балансом.

Если в 2010 году результирующий счет текущих операций принес 1,4 млрд долларов плюса, то 2019-й унес 5,5 миллиарда. Но при этом ЗВР Нацбанка и запасы Нацфонда за прошлый год не уменьшились, а даже подросли на 2,3 млрд. Поэтому общий платежный баланс у нас хотя и кисловатый, но не в таком уж большом минусе.

Бюджету тоже далеко до опасной черты: на 2020 год утвержден дефицит размером 1598 млрд тенге, и это 2,1 процента от ВВП - так подсчитано в самом законе. Правда, там же указан ненефтяной дефицит - 7,1 процента ВВП. Но нефть, хотя и добывается в основном иностранцами, тоже не бежит совсем уж мимо бюджета.

По госдолгу: государственных ценных бумаг на январь этого года выпущено на 11,5 трлн тенге - это чуть больше 15 процентов от планируемого на 2020 год ВВП. Внешний государственный и гарантированный государством долг, по самым свежим (ноябрь 2019-го) данным, 14,8 млрд долларов, в переводе на тенге имеем не более 8 процентов от ожидаемого ВВП. Даже в сумме недобираем и до половины опасного критерия.

Ну и по инфляции: она у нас в расчете на год 5,6 процента, если, конечно, верить статистикам, а не покупателям. Значит, у опасной черты мы окажемся, только когда в России, Киргизии, Армении или Беларуси цены вообще застынут на месте.

А если сказать правду, то ни одно из государств ЕАЭС не вышло за опасные критерии. Но тогда тем более зачем эти нововведения ЕЭК и почему именно сейчас?!

Не знаю, объясню или еще больше запутаю сторонников и противников интеграции, если скажу: а ничего нового нет, все это давно прописано в договоре о Евразийском экономическом союзе, подписанном президентами Казах­стана, России и Беларуси еще 29 мая 2014 года. В Астане, кстати.

Я вам больше скажу: кроме скопированных у ЕС макроэкономических ограничений в договоре прописаны интеграция в валютной сфере, координация и согласование курсовой политики. А это уже прямой путь к появлению союзных институтов и реальной необходимости соблюдать общие критерии.

А могу сказать еще больше. “Формирование ЕАЭС как одного из наиболее значимых центров развития современного мира. Обеспечение максимально действенной институциональной системы, гарантирующей выполнение принятых договоренностей. Общий финансовый и энергетический рынки” - цитаты из декларации о дальнейшем развитии ЕАЭС, подписанной 7 декабря 2018 года в Санкт-Петербурге.

Но как в плане согласованной курсовой политики понимать обрушение рубля 2014 года, на которое тенге пришлось отвечать в августе 2015-го собственным суверенным обесцениванием? Как насчет российского эмбарго против товаров ЕС, вследствие чего Беларусь стала владычицей морей и морепродуктов, а заменившие таможенников санитарные инспекторы стали выявлять кишечную палочку чуть ли не в бензине?

Вообще, вопросов типа “почему наша вывозная экономика вместе с евразийской интеграцией топчутся на месте?” и “почему правительство, которому президент поручил подготовить программу нового экономического курса, действительно нового предложить не может?” много. Для ответов нужен отдельный разговор, обозначу его пока парой фраз. Помимо победы в Великой Отечественной войне (она же Вторая мировая) мы пережили еще и третью мировую - холодную, которую СССР… нет, не проиграл - добровольно капитулировал со всеми вытекающими последствиями. А сейчас в разгаре четвертая мировая гибридного типа, одним из участников которой является и ЕАЭС. Но это тема отдельного разговора.

Пётр СВОИК, Алматы