Если бы депутатом был я... переделал Закон о языках в конституционный

В чем самые оппозиционные критики власти, безусловно, согласны с ней, так это в необходимости сохранения в обществе межнационального мира и согласия. Камнем же преткновения в этой самой чувствительной сфере является языковый вопрос, нерешенность которого тоже признается всеми. И теми, кто по этому поводу обижается на настоящее и надеется на будущее, и теми, кого нынешнее состояние устраивает, а будущее пугает.
А что, собственно, не так?
В статье 7 Конституции сказано, что в нашей стране государственным является казахский язык, но наравне с ним в госорганах официально употребляется русский язык. То есть, если рассуждать логически, казахский и русский языки должны употребляться в равной степени, одинаково и независимо от каких-либо обстоятельств. Из этого вытекает, что законодательство должно обеспечивать возможность физическим и юридическим лицам обращаться в госорганы и получать информацию от них на казахском или русском языке в равной степени вне зависимости от языка, на котором ведется делопроизводство.
Но если казахский и русский во всем равны, почему тогда русский язык не является вторым государственным?
А потому, что высший статус казахского языка реализуется в установлении законами случаев исключительности либо приоритетности его функционирования. Например, обязательное свободное владение им президентом и председателями палат парламента; употребление исключительно казахского языка в государственных символах; приоритетность его использования при написании текстов правовых актов, на монетах и купюрах национальной валюты и государственных ценных бумагах; в документах, удостоверяющих личность.
Вы скажете: этих постулатов нет в Конституции! Да, но есть в постановлениях Конституционного совета, имеющих конституционную силу. И, соответственно, это должно быть отражено в соответствующем Конституции законодательстве, начиная с Закона о языках.
Но там этого нет!
Более того, Закон о языках не просто “не замечает” конституционных норм и их конституционных толкований - он их по-своему “толкует”.
Обратимся к статье 93 (не все до нее дочитывают) Основного закона: “В целях реализации статьи 7 Конституции правительство, местные представительные и исполнительные органы обязаны создать все необходимые организационные, материальные и технические условия для свободного и бесплатного овладения государственным языком всеми гражданами Республики Казахстан в соответствии со специальным законом”.
Закон о языках и должен быть тем самым специальным законом, конкретизирующим данную конституционную норму: в чем именно состоят эти организационные, материальные и технические условия, какие госорганы и как их создают.
Однако в языковом законе эта норма просто … пересказана. Да еще и в собственной интерпретации, как эхо в пустом лабиринте…
Кого бы хитромудрые законотворцы ни хотели обвести вокруг пальца, обманули они в итоге только самих себя. Ведь если требуемого конституционной статьей 93 специального закона о реализации статьи 7 Основного закона нет, то нет и... реализации самой статьи 7.
Идем дальше: Закон о языках, ловко избавив государство от конституционной ответственности за свободное и бесплатное овладение гражданами госязыком, самодеятельно переложил ее на самих граждан, для которых овладение государственным языком, оказывается, является долгом!
А если мало вам подмен, то вот еще одна: оказывается, государственная программа развития языков должна предусматривать поэтапный перевод делопроизводства на казахский язык, а не на оба, как следует из Конституции.
В общем, какую статью Закона о языках ни возьми - это сплошь и рядом игнорирование, искажение или перетолковывание норм Конституции, касающихся языков. Поэтому для начала следовало бы привести этот закон в соответствие с Основным законом. Глядишь, обид, тревог и недоразумений сразу поубавится.

Пётр СВОИК, Алматы