Импульсы терминологии

В Евросоюзе (ЕС) на фоне продолжающейся войны России в Украине заговорили о необходимости “экономики военного времени”. Однако подобные дискуссии нравятся не всем членам ЕС.

Определение “экономика военного времени” заставляет думать о драматичных мерах из темного периода истории, когда военная промышленность была в ряде стран приоритетной от­раслью экономики.

Между тем именно этим определением с начала марта периодически пользуется комиссар ЕС по вопросам внутреннего рынка Тьерри БРЕТОН, говоря о необходимости быстрого увеличения числа госзаказов на бое­припасы и оружие и повышении темпов их производства как для поставок в Украину, так и для пополнения собственных запасов.

Бретон только что посетил более десятка оборонных предприятий по всему Евросоюзу. Их сотрудники могли бы пожаловаться на отсутствие долго­срочных контрактов. Несмотря на многочисленные решения ЕС об увеличении финансирования и о снижении барьеров для совместных закупок оборонной продукции, работа в этом направлении продвигается слишком медленно, считает еврокомиссар.

- Эти задержки не соответствуют нашим текущим потребностям, - заявил Бретон на пресс-конференции в начале мая. - Поэтому существует - и я говорю это отчетливо - необходимость придать импульс промышленной базе и перевести ее в режим “экономики военного времени”, если вы позволите мне выразить это такими словами.

Однако, судя по всему, выражаться именно такими словами готовы далеко не все страны ЕС. Особенно чувствительна в этом плане Германия. Так, посол ФРГ в Польше Томас БАГГЕР считает тактику Бретона непродуктивной.

- В Германии выражение “военная экономика” позитивной реакции не вызовет, - жестко заявил Баггер на недавней конференции по безопасности, проходившей в середине мая в Эстонии. - Это неподходящий способ для мобилизации усилий.

Такая реакция совершенно неудивительна, поясняет в беседе с DW Эдвард ЛУКАС из Центра анализа европейской политики (CEPA). Он добавляет, что запретил бы эту фразу вовсе, поскольку “в разных странах она означает совершенно разные вещи”.

- Настоящая “военная экономика” - это когда люди с оружием приходят, захватывают ваш завод и используют его, чтобы производить больше оружия. Не думаю, что кто-либо в Европе предлагает именно это, - говорит Лукас.

Однако подчеркивает, что Россия, по его мнению, такие шаги уже предприняла.

- В Германии этот термин напоминает о контроле над экономикой во времена национал-социализма с колоссальными страданиями и жестоким обращением с рабочими-рабами, - рас­суждает Лукас в интервью DW в Таллине. - Это как если бы вы сказали в США: “Нужно усерднее работать на плантации”. Это расценили бы не как призыв повысить продуктивность, а как напоминание о самом мрачном периоде в истории Америки! Я не думаю, что эту проблему можно решить с помощью лозунгов. Чтобы добиться желаемого результата, нужно сесть за стол переговоров и принять трудные решения в области финансового регулирования.

Другой аналитик, Бен ТАЛЛИС из Германского общества внешней политики (DGAP), отмечает, что президент Франции Эмманюэль МАКРОН тоже говорил о “военной экономике”, не предпринимая тех драматичных действий, которые она за собой влечет.

- Это (введение режима “военной экономики”. - Ред.) имело бы множество последствий, - объясняет Таллис. - Государственный контроль над экономикой и ее государственное регулирование. Возможно, это означало бы и рационализацию в различных отраслях. А это стало бы очень интересным сигналом для европейского населения, который, как мне кажется, нынешнее поколение политиков в Западной Европе посылать не хочет.

Тем не менее сигнализировать о необходимости срочных решений надо, если ЕС и НАТО хотят расширить военное производство, полагают эксперты.

- Понятно, почему некоторые чиновники в ЕС пробуют использовать этот термин (“военная экономика”. - Ред.), - говорит руководитель Итальянского института международных отношений Натали ТОЧЧИ.

По ее словам, европейским чиновникам нужно преодолеть огромный разрыв в восприятии угрозы в Европе, “убедить те государства - члены ЕС, которые находятся очень далеко от линии фронта, что вместо того, чтобы тратить средства (на внутренние проблемы. - Ред.), например в Калабрии, они должны потратить их на оборонную промышленность, чтобы отправить оружие в Украину”. Точчи указывает, что некоторые европейцы уже поддерживают эту идею, “но необходимо время, чтобы сделать этот аргумент убедительным для всех”.

По словам министра обороны Эстонии Ханно ПЕВКУРА, вводить “военную экономику” как таковую вовсе не обязательно. Его страна уже выделила более 1% своего ВВП на помощь Украине.

- Нам не нужно специально заявлять об этом, - объясняет Певкур в беседе с DW. - Мы видим угрозу и говорим, что все в Европе должны осознать реальное положение дел, а именно что Россия - это экзистенциальная угроза.

Военный историк, директор Польского института международных отношений (PISM) Славомир ДЕМБСКИЙ согласен с этим. Однако он не считает, что формирование “военной экономики” необходимо уже сейчас. Он подозревает, что европейские политики сами не знают точно, что означает термин, которым они пользуются.

- В 1942 году Соединенные Штаты были способны выпускать большие корабли за 14 дней (вместо двух лет. - Ред.), - поясняет он. - Это такая приватизация военной экономики. Но мы сейчас не находимся в таком положении, и необходимости переводить нашу экономику в этот режим нет.

Бен Таллис считает, что вместо того чтобы бросаться термином “военная экономика”, политикам следует начать объяснять, что за ним стоит.

- Украина борется за нашу свободу, и я не думаю, что сознание этого дошло до Западной Европы в полной мере, - подчеркивает Таллис в интервью DW.

Между тем посол ФРГ в Польше Томас Баггер не разделяет это мнение.

- Важно, чтобы мы не считали разницу в восприятии “экзистенциальной угрозы” кардинальным знаком вопроса, который говорит о том, что до других это еще не дошло, - аргументирует он. - Моя точка зрения такова: мы все понимаем, но и вам необходимо понять, что история и география - очень сильные учителя, и они преподали нам разные уроки.

dw.com