Три жизни “хардлайнера” СССР
В понедельник в Тбилиси на 87-м году жизни скончался один из архитекторов перестройки, последний министр иностранных дел СССР и бывший президент Грузии Эдуард Шеварднадзе
Эдуард Амвросиевич ШЕВАРДНАДЗЕ (на снимке) прожил три жизни: советского партфункционера, творца перестройки и нового мышления и лидера независимой Грузии. Предвидеть эти повороты не мог никто, и меньше всего он сам. Как и его патрона Михаила ГОРБАЧЕВА, Шеварднадзе больше уважают и ценят в мире, чем на родине. Одни утверждают, что он последовательно проваливал все, за что брался, другие убеждены, что его исторических заслуг человечество не забудет.
Борец с коррупцией
Будущий государственный деятель родился 25 января 1928 года в селе Мамати Ланчхутского района Грузии в многодетной семье учителя русского языка и литературы и с 10 лет подрабатывал почтальоном.
В 1937 году отца Шеварднадзе собирались арестовать. Бывший ученик, служивший в местном НКВД, предупредил его, и он несколько месяцев скрывался, пока о нем не забыли. Старший брат Акакий ШЕВАРДНАДЗЕ погиб, защищая Брестскую крепость.
Эдуард с отличием окончил медицинский техникум, что позволяло поступить в институт без экзаменов, но получил предложение стать освобожденным секретарем комсомольской организации и предпочел политическую карьеру врачебной. Развитый, энергичный, хороший оратор, он каждый год получал повышение и в 25 лет стал первым секретарем Кутаисского горкома комсомола.
После доклада Никиты ХРУЩЕВА XX съезду тбилисская молодежь выступила против развенчания Сталина и устроила массовые беспорядки, закончившиеся вводом в город войск, применением оружия и гибелью 21 человека. В Кутаиси все оставалось более или менее спокойно. Трудно сказать, была ли в этом заслуга Шеварднадзе, но его приметили, и на следующий год он возглавил республиканский комсомол.
В 1968 году с должности первого секретаря одного из тбилисских райкомов партии его назначили республиканским министром внутренних дел.
По неписаным номенклатурным правилам пост являлся тупиковым. Переводы с партийной работы на генеральские должности в милицию случались сплошь и рядом, но обратная дорога была закрыта. Максимум, на что мог рассчитывать в будущем Шеварднадзе, которому едва перевалило за сорок, -
место одного из многочисленных заместителей союзного министра. Однако обстоятельства сложились для него благоприятно.
Коррупция в закавказских республиках зашкаливала даже по советским меркам. Начали с Азербайджана, где в роли “железной метлы” выступил глава республиканского КГБ Гейдар АЛИЕВ, затем настала очередь Грузии.
На посту министра Шеварднадзе зарекомендовал себя эффективным управленцем и, по единодушным отзывам знавших его людей, не брал взяток. По одним данным, его имя назвал Леониду БРЕЖНЕВУ Алиев, по другим -
глава союзного МВД Николай ЩЕЛОКОВ.
После годичной стажировки в роли первого секретаря Тбилисского горкома 44-летний Шеварднадзе в 1972 году возглавил республиканскую парторганизацию. Положенного по рангу членства в ЦК КПСС ему пришлось ждать до следующего съезда - целых четыре года.
За первые пять лет правления нового лидера в республике осудили за коррупцию около 30 тысяч человек, и еще 40 тысяч лишились должностей.
Побороть коррупцию при отсутствии гражданского контроля и гласности Шеварднадзе не удалось. Организованную им кампанию впоследствии называли показухой и заменой одних вороватых чиновников на других.
Популярность среди населения он завоевал в 1978 году в ходе конфликта из-за государственного языка. Конституции СССР и большинства республик не знали понятия “государственный язык”, называя русский языком межнационального общения. Только в Грузии, Азербайджане и Армении национальные языки еще с 1920-х годов официально провозглашались государственными языками.
В ходе принятия новой советской Конституции решили заодно привести закавказские республики к общему знаменателю. На этом настаивал главный идеолог КПСС Михаил СУСЛОВ, утверждавший, что “языковая аномалия” противоречит марксизму-ленинизму.
В день, когда депутатам Верховного Совета Грузии предстояло голосовать за новую Конституцию, у Дома правительства собрались тысячи людей. Шеварднадзе позвонил в Москву и убедил Брежнева не доводить до крайности.
Советское начальство десятилетиями признавало одну форму диалога: отрежиссированные “встречи с трудящимися”. Любой контакт с несогласными считался недопустимой слабостью. Шеварднадзе вышел к толпе и объявил: “Братья, все будет так, как вы хотите!”.
В то же время, возглавив республику, он пообещал “вычистить до костей капиталистический свинарник”, а впоследствии отметился исключительной даже по тогдашним меркам восточной лестью Брежневу и заявлением, что для грузинского народа Солнце, оказывается, восходит не на востоке, а на севере, со стороны великой России.
Правая рука Горбачёва
В 1970-х годах руководитель Грузии близко сошелся с соседом, первым секретарем Ставропольского крайкома партии Михаилом ГОРБАЧЕВЫМ. Уже тогда два политика, как они впоследствии утверждали, разговаривали достаточно откровенно. Горбачев вспоминал, как однажды на отдыхе в Пицунде Шеварднадзе сказал ему: “Все прогнило, все надо менять”.
Через два с половиной месяца после прихода к власти Горбачев вызвал Шеварднадзе в Москву и предложил ему стать министром иностранных дел.
Назначение на этот пост человека без какого бы то ни было внешнеполитического опыта и не знавшего ни одного иностранного языка произвело сенсацию и в стране, и в мире.
Наблюдатели называют дипломатию самой консервативной профессией. Карьерные дипломаты годами, а то и десятилетиями повторяют одни и те же позиции, ни слова не меняя в апробированных формулировках. Для радикальных перемен нужен человек со стороны. Именно такие перемены замыслил генеральный секретарь, а Шеварднадзе стал активнейшим проводником и лицом политики “нового мышления”.
Больше всего врагов Шеварднадзе нажил среди военных. Он открыто поставил вопрос о том, что бедность населения и технологическая отсталость угрожают национальной безопасности больше, чем все американские ракеты вместе взятые. Генералы, признающие сокращение только чужих армий и привыкшие при Брежневе и АНДРОПОВЕ получать все желаемое по первому требованию, возмутились.
После вывода советских войск из Восточной Европы антипатия усилилась и охватила не только военную верхушку, но и все офицерство, для которого служба в ГДР или Чехословакии являлась мечтой жизни.
Перемены при Горбачеве дальше всего зашли в сферах гласности и внешней политики. Номенклатура бешено сопротивлялась демократизации и экономическим реформам, видя в них угрозу своей власти, а на идеологию и международные дела до поры до времени обращала мало внимания, считая их личной прерогативой генерального секретаря.
Однако именно успешность перестройки на возглавлявшихся ими направлениях сделала “архитектора гласности” Александра ЯКОВЛЕВА и “архитектора нового мышления” Шеварднадзе жупелами в глазах ортодоксальных коммунистов и национал-патриотов. Их винили во всем, преувеличивая их реальное влияние.
Во второй половине 1990 года между Горбачевым и Шеварднадзе пробежала черная кошка. Военные, партаппаратчики и депутаты из группы “Союз” отлично понимали, что Шеварднадзе ничего не выдумывает, а проводит линию Горбачева, но предпочитали не трогать персону президента и ругать министра, а Горбачев принимал эту игру.
“Возможно, в Горбачеве проснулась ревность, - пишет биограф Шеварднадзе Леонид МЛЕЧИН. -
Шеварднадзе стал известен во всем мире. Внешнюю политику страны связывали с его именем. Это почетно, но опасно для карьеры”.
20 декабря 1990 года Шеварднадзе прямо с трибуны IV съезда народных депутатов СССР заявил об отставке, присовокупив к своим словам предупреждение о “грядущей диктатуре”.
Эдуард Шеварднадзе стал последним в истории министром иностранных дел СССР. Как Вячеслав МОЛОТОВ, он занимал эту должность дважды.
В 1991 году сразу после путча Горбачев предложил ему вернуться на Смоленскую площадь. Шеварднадзе отказался, жестко заявив: “Я вам не верю, Михаил Сергеевич!”. Однако когда в полный рост встала угроза распада СССР, согласился подставить плечо.
Шеварднадзе до конца боролся за сохранение союзного государства, вместо зарубежных визитов отправившись в турне по столицам республик. И лично для него это являлось последним шансом: он не был близок к Борису ЕЛЬЦИНУ и понимал, что в суверенной России никакого поста ему не предложат.
Но все было тщетно. “Второе пришествие” Шеварднадзе продлилось всего три недели.
Миссия невыполнима
После распада СССР 63-летнего экс-министра ждала спокойная и обеспеченная жизнь уважаемого отставника - хоть в Москве, хоть на берегу Женевского озера. Он был в зените мировой славы. Журналисты стояли в очереди за интервью. Изданием мемуаров и лекциями в западных университетах он мог без особого труда зарабатывать миллионы долларов.
Однако когда в марте 1992 года грузинские политики, только что свергнувшие Звиада ГАМСАХУРДИА, предложили Шеварднадзе возглавить страну, он согласился. Трудно сказать, чего здесь было больше: желания помочь родине в трудный час или тоски по власти и активной деятельности.
Его возвращение сравнивали с призванием варягов на Русь: “Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет; приходите и володейте”. “Я знал, что если бы я не вернулся в Грузию, она бы погибла”, - говорил Шеварднадзе.
Доля истины в его словах имелась, но в отличие от оказавшегося в аналогичной ситуации Гейдара Алиева консолидировать общество ему не удалось.
Вероятно, Шеварднадзе рассчитывал оказаться в маленькой стране “китом в аквариуме”, перед чьим мировым авторитетом все дружно склонятся. Вместо этого он очутился в обществе, доведенном до точки кипения, и в окружении вооруженных баронов, настроенных никому не подчиняться.
Кризис в отношениях с Абхазией и Южной Осетией создал его предшественник Гамсахурдиа. На военную экспедицию в Абхазию в августе 1992 года Шеварднадзе согласился под давлением общественного мнения и влиятельных военных лидеров Тенгиза КИТОВАНИ и Джабы ИОСЕЛИАНИ.
Россия объявила себя беспристрастным посредником, однако грузинские позиции обстреливали “неизвестные самолеты”, на абхазской стороне сражались казаки и добровольческий батальон чеченца Шамиля БАСАЕВА. Российские власти сквозь пальцы глядели на перемещение через границу вооруженных людей.
“Я далек от того, чтобы утверждать, что в Абхазии с нами воюет Россия. Но я вправе утверждать: в Абхазии с нами ведет войну красно-коричневая армия имперского реванша”, - заявил Шеварднадзе.
Он до конца оставался в осажденном Сухуми и был вывезен на вертолете тогдашним главой МЧС России Сергеем ШОЙГУ. Представители абхазского командования утверждали, что могли сбить вертолет, но понимали, что гибели Шойгу Москва не простила бы.
Дважды - в ноябре 1995-го и в апреле 2000 года - Шеварднадзе с большим перевесом выигрывал президентские выборы, но общепризнанным национальным лидером не стал. Его критиковали за экономические трудности, коррупцию госаппарата и особенно за неспособность вернуть Абхазию и Южную Осетию и решить проблему беженцев.
На главу государства были совершены два покушения. В августе 1995 года его ранило взрывом бомбы. В феврале 1998 года президентский кортеж в центре Тбилиси обстреляли из гранатомета и автоматов. Жизнь Шеварднадзе спас бронированный “мерседес”, что послужило фирме хорошей рекламой.
В организации первого покушения власти Грузии обвинили бывшего главу Службы безопасности страны Игоря ГИОРГАДЗЕ, который после этого укрылся в России. Гиоргадзе заявляет о своей невиновности.
Со вторым дело обстоит еще более туманно. Грешили на оппозицию, чеченских боевиков, российское ГРУ, местную мафию.
2 ноября 2003 года в Грузии прошли парламентские выборы. Избирком объявил о победе пропрезидентского блока “За новую Грузию”. Оппозиция обвинила власти в “тотальной фальсификации”. Массовые волнения 21-23 ноября, вошедшие в историю как “революция роз”, закончились отставкой Шеварднадзе. Мировые телеканалы показали видеокадры, на которых политические противники буквально выталкивали его в шею из зала заседаний парламента.
Новые власти назначили ему пенсию в размере $410 в месяц.
Экс-президент дожил свой век в доме в тбилисском правительственном квартале Крцаниси, некогда построенном по указанию Лаврентия БЕРИИ. Правительство Михаила Саакашвили продало комплекс американскому инвестору, но резиденция Шеварднадзе осталась за ним.
По словам гостей, дом напоминал прижизненный музей. Стены украшали десятки фотографий, запечатлевших звездные часы политика.
Би-би-си
