Люблю быть таксой

Как призналась Ольга, она никогда не изменяла ни мужьям, ни театру. Проработала 35 лет на одной и той же сцене и вовсе не стремится стать известной на всю страну, снявшись в кино.

- Театр - это хорошо, но у вас же был сериал “Саранча”. Почему вы не сделали ставку на кино?

- Те, кто ходит в театр, знают мою работу. И мне совершенно достаточно, если зритель идет именно на меня в театр. У меня нет потребности куда-то пробиться, что-то доказать на экране. Вообще никогда не было цели стать киноактрисой. Это была приятная подработка, романтическое приключение, способ проветриться и получить дозу любви.

Вы знаете, для меня во всем и всегда самое главное, чтобы было по любви. Например, я не хожу на пробы, не участвую в кастингах просто потому, что не хочу. Если меня приглашают в кино, значит, зовут именно меня, значит, режиссер видит меня в этой роли. А когда пишут: “Я кастинг-директор. Не могли бы вы выслать самопробы?..” Точно не про меня.

Это вообще новая фишка, и такое понятие, как “самопробы”, меня просто убивает. Сначала вообще не могла понять, что же это такое. Оказывается, тебе высылают текст, а ты должен сам срежиссировать мизансцену, войти в образ, поставить свет, сам снять. Я предпочитаю быть профессионалом во всеобщем времени дилетантов и не участвовать в этом. Но у меня достаточно интересных работ в кино: “Парыз”, “Каждый взойдет на Голгофу”, “Игра на вылет” и другие.

- Как вы решили стать актрисой?

- Я просто не собиралась быть кем-то другим, разве что в детском саду рассматривала профессию дрессировщика. Всегда сама себя записывала в театральные студии, занималась, а вот ехать поступать в Москву или Питер побоялась. Казалось, что там все особенные. Поэтому училась я в Свердловске, и это было лучшее решение. Там сильная театральная школа, которой я до сих пор благодарна. А дальше мной занялся уже режиссер ТЮЗа Борис Николаевич ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ.

- Говорят, он был очень жестким, много крови попил.

- Да и слава богу, с нами, актерами, иначе нельзя. Кстати, нас с института жестко приучали к дисциплине, потому что профессия актера - это в первую очередь дисциплина и труд. Ну и на один процент, может быть, талант. У нас было так заведено: если хоть на минуту опоз­дал, то аудитория закрывается изнутри - и гуляй до обеда по морозу.

А с Преображенским случалось по-разному, и сейчас я понимаю, что все было заслуженно. Например, однажды он хорошо так сбил мне корону. Я после двух главных ролей решила, что уже звез­да и любимица. А когда выпускали какую-то пустячную сказку, дело не шло - я поймала зажим, что-то не получалось, но мне казалось, что я и так хороша. В итоге меня ни на сдачу, ни на премьеру не ставят. Я жду объяснений, пытаюсь устроить разборки, даже какая-то безобразная истерика была. Он ничего не говорил и, что еще страшнее, стал обращаться ко мне по имени-отчеству. Полгода длился этот холод. Я поняла, что недотянула, стала доказывать в других работах, что могу лучше, и постепенно снова заслужила его внимание. Вот когда он снова назвал меня Коржихой, я поняла, что прощена, и счастью не было предела.

- Актеры “взрослых” театров часто к ТЮЗу относятся снисходительно…

- Это все ханжество и необразованность. Нам именно в ТЮЗе привили вкус к хорошей драматургии и литературе: Пушкин, Пастернак, Чехов.

- А сейчас не смущает, что вы, народная артистка страны, играете, простите, таксу?

- Да это прекрасный спектакль “Несвободные люди - вольные псы”! Я с удовольствием в нем играю таксу, тем более что у меня дома всегда были собаки, я все о них знаю. Люди в зале успевают несколько платков сменить, так спектакль берет за душу. Вообще, у меня в жизни не было ни одной роли, которую я бы не хотела играть. Есть тяжелые, но все любимые.

- Какая самая сложная?

- Марина Цветаева в “Ars Amandi. Искусство любви”. Она настолько на выносливость, что готовиться к ней начинаю за неделю. Спектакль не только самый любимый, но и самый тяжелый за все мои 35 лет на сцене. Там должно очень многое сойтись, и приходится выкладываться невероятно.

- Какой у вас самый дорогой наряд?

- Я думаю, что неприлично обсуждать наряды и их стоимость. Меня всегда коробит, когда вижу, как профурсетки начинают мериться брендами. Да, я люблю красиво одеться, но могу и из самой простой и дешевой одежды создать эффект­ный образ. Главное - это вкус.

- Что за история произошла у вас еще лет 10 назад, когда вам вручали в Акорде орден “Курмет”?

- Да, это было забавно - мероприятие официальное, все в строгих костюмах. Одна я в красном платье, потому что я женщина и мне хочется быть яркой. И вместо того чтобы молча принять медаль, я стала благодарить, рассказывать о премьере, которую готовим, и пригласила на нее президента. Он спросил: мол, когда спектакль. Я ответила, что уточню, созвонимся. Президент понял шутку, заулыбался. А после церемонии меня буквально атаковали журналисты, спрашивали, правда ли, что мы созваниваемся. Я поддержала интригу, сказала: “Конечно!”

- Что изменится теперь, что будет уже не по статусу народной артистке?

- Я всегда руководствовалась не статусом, а убеждениями. Например, не снималась обнаженной, хотя было много предложений такого рода. Никого не осуждаю, каждый может делать свой выбор, но для меня это табу.

- И все же согласитесь, что ТЮЗ - это другие зрители. Неужели не завидовали коллегам?

- Конечно, другие. Они у нас очень тактичные и деликатные. Самое трогательное происходит на детских спектаклях, когда ребята выходят к нам с кучей шоколадок и дарят их всем артистам подряд - для справедливости. Ни в одном театре такого нет, это же чудо. Мы очень любим наших зрителей. Вы знаете, когда идет ливень, в городе невероятные пробки и к нам трудно доехать, так вот мы в такие дни стараемся минут на 10 задержать начало спектакля, чтобы люди успели приехать.

А какие отзывы нам пишут! Я благодарна зрителям за то, что они с нами живут, размышляют. Один отзыв потряс всю нашу труппу. После спектакля “Доктор Живаго” мы увидели в книге отзывов такие строки: “Спасибо, что оставили меня жить, до вашего спектакля я хотел уйти из жизни”.

Снаружи бури, все меняется, а у нас разговор о чем-то вечном, о важном. Иногда мне кажется, что если бы каждый человек наплевал на политику и занимался на совесть своим делом, причем с любовью, то все в этом мире было бы иначе…

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы