Баян АЛАГУЗОВА: Терпеть - это не про меня

- Все, что я делаю, уят для определенной части нашего населения, - считает Баян. - Вот самый свежий скандал. Девочки из моего герлз-бенда выступали в Америке, и у них были костюмы с казахским узором. Наряды оказались недостаточно длинными для наших блюстителей морали. Американцы были в восторге, фотографировались с девочками, спрашивали, что означает орнамент. А наши писали, что я бесстыдная женщина - казахский узор налепила на девиц. То есть на корпешке, по которой ногами ходят и сидят одним местом, национальный орнамент уместен, а на певице - нет. Вот оно - отношение к женщине, двойные стандарты! Мне такой подход не понятен.

- За снимки в купальнике вас тоже упрекают в бесстыдстве?

- Это вообще мой личный протест против закрытия тела. Я намеренно выкладываю в соцсетях такие снимки, понимая, что являюсь лидером мнений и на кого-то может повлиять такая позиция. Я за светский образ жизни, это моя граж­данская позиция. Такими фотографиями я говорю: “Я женщина, у меня есть тело, есть грудь, ноги, и это не нечто стыдное, а данное мне Богом”. Я не хочу закрываться не потому, что у меня хорошая фигура и я страдаю нарциссизмом. В этом случае я бы устраивала себе фото­сессии, публиковала бы свои фото на обложках журналов. Я же фотосессии не люблю, да и много времени они отнимают, а вот так на отдыхе быстро сделать фотографию и разместить в соцсетях - другое дело.

- Можно представить, как вам прилетело за платье, в котором вы красовались на своем 50-летии. Оно же было алое, с подчеркнутой грудью!

- Конечно! У нас же еще бурным цветом эйджизм цветет. Любители давать советы прямо говорят: мол, ты старая, у тебя уже две внучки, надо одеваться по-другому. Но никакое общество не заставит думать иначе, если у меня есть свое мнение. Даже если я буду одна против тысячи.

- На юбилей вы сами себе подарили мюзикл. Удовлетворили амбиции, хотели заработать или это был повод покрасоваться в эффектных платьишках?

- Я всю жизнь ношу красивое, так что это точно не тот случай, когда женщина готовится к корпоративу, покупает наряд, делает маникюр и уже от этого ощущает праздник. Просто к 50 годам у меня уже 30 лет творческой биографии и ни одного отчетного концерта, как это у нас делают все артисты. Я же не пою, снимаюсь, только когда мне нравится сценарий или если мне скучно. То есть просто не могла представить, что я могла бы делать на сцене на таком вот отчетном концерте.

Но когда в Париже в очередной раз мы с мужем пошли в “Мулен Руж”, я поняла, что хочу сделать такое шоу, потому что у нас никто и никогда не делал подобного. Как коммерческий проект, он никогда бы не принес денег и даже не закрыл бы свою стоимость. Все билеты - а они были достаточно дорогие - до 30 тысяч, окупили только костюмы. Кстати, была снята телевизионная версия шоу, и скоро мы сделаем ее доступной для всех в интернете. И, возможно, осенью повторю в Астане спектакль.

- Как вы все успеваете - и заниматься группой, и кино снимать, и помогать женщинам, пострадавшим от насилия в семье? Вы даже открыли для них собственный приют.

- Я управленец, продюсер, и в любом деле главное - найти команду профессио­налов. На самом деле все, что я сделала в своей жизни, я придумала через лень. Вернее, через нежелание находиться где-то с 9 утра до 6 вечера и чтобы мне указывали, что и как делать. С тем же кризисным центром для женщин - физически я там бываю раза два в месяц, но знаю все, что там происходит.

Я изначально вникла во все детали и шесть лет вынашивала проект. По сравнению с теми двумя государственными центрами, которые я видела, он гораз­до комфортнее, потому что все детали я продумывала. Даже побеспокоилась, чтобы матрасы были хорошего качества и женщины нормально высыпались. Там есть человек, который покупает одежду, поскольку зачастую от домашнего тирана женщины убегают в чем придется. Я сама хозяйка, причем хорошая, поэтому у меня порядок и дома, и в офисе, и в центре.

- Вы обещали несколько фильмов, посвященных проблеме насилия. Когда ждать следующий?

- В начале августа мы запускаемся. С кино я тоже не просто нахожу деньги, а полностью вхожу в процесс. Я участвую в написании сценария, в съемках, даже порой пишу диалоги. И тут тоже все было постепенно. Сначала в течение 15 лет я снимала коммерческое кино, только после этого сказала себе, что готова к другому уровню, готова делать авторское кино, готова работать с социальными темами.

- Фильмом “Бакыт” вы пытались решить социальную проблему или больше удовлетворяли творческие амбиции?

- Я была уверена, что наше общество не готово смотреть такое кино, и снимала его не для Казахстана, а для фестивалей. Хотела говорить о проблеме домашнего насилия со всем миром. И прекрасно понимала, что здесь на фильм обратят внимание, только если мы добьемся успеха за рубежом. Это закон для нас. Но даже после феерического фестивального марафона, скажу честно, была уверена, что не получу прокатного удостоверения в Казахстане, потому что в “Бакыт” есть сцены насилия, нецензурная брань. И даже когда фильм уже пошел в прокат, я ждала бурной негативной реакции от общества, ждала, что нам запретят показывать кино. Но публика все восприняла, и мы не только окупили фильм, но и немного заработали, хотя кино совсем не коммерческое.

- У вас что, деньги лишние, чтобы снимать некоммерческое кино? У нас все прежде всего думают о кассе.

- Я тоже начинала с комедий. Это как с китайскими товарами - помните, много лет назад мы смеялись, как они быстро ломаются, что обувь может оказаться одноразовой, но сейчас уровень производства в этой стране неизмеримо вырос. Так и мы через одноразовые фильмы можем и должны прийти к чему-то большему. Да, настоящая роскошь - снимать кино, которое не вернет деньги.

Я не ставлю во главу угла стремление заработать, по крайней мере сейчас. Поэтому мы запускаем еще один фильм о насилии в семье. Он будет состоять из нескольких историй. Нынешнее время, разные семьи, разные отношения, разные виды насилия: и физическое, и эмоциональное, абьюз, и мужской, и женский.

- Где, на ваш взгляд, корни домашнего насилия? Не секрет, что это стало какой-то тотальной проблемой нашего общества.

- Женщина не должна чувствовать себя вторым сортом. А у нас пока она продолжение мужчины.

- Что мешает преодолеть стереотип? По Конституции-то все равны. Вы же не чувствуете себя вторым сортом?

- Я с запада Казахстана, где все не так патриархально, как на юге страны. К тому же выросла у бабушки с дедушкой, которые меня очень баловали. И никогда не была готова превращать свою жизнь в бесконечный экзамен на терпение. Пользоваться собой я не позволяла и не позволяю, хотя кто-то считает, что так делают стервы.

На самом деле часто женщины не то чтобы выбирают такую судьбу - быть вторым сортом, они просто так воспитаны, что не знают других отношений. Проблема не в законах, а в ментальности: в голове есть эта установка, что надо служить мужчине, надо терпеть, молчать. И ситуация ухудшилась с приходом религиозных догм и традиций, не характерных для нашей культуры. Это то, что действительно должно вызывать опасения. Потому что если возникают дискуссии о многоженстве, если считается нормальным иметь четыре жены, то о каком равноправии можно говорить?!

- Может быть, женщины готовы молчать и терпеть, чтобы не остаться в одиночестве?

- Это шаблон, который точно не работает. Женщина, которая себя уважает, найдет мужчину, который ее уважает. А одиночество бывает и у тех и у этих, здесь нет арифметики и готовых ответов.

- Что вы цените в мужчинах, особенно если говорить о ровесниках, когда уже не про бицепсы, не про внешнюю стать?

- Я знаю мужчин, которые ходят в спорт­зал и являются абсолютными говнюками. Для меня главное в любом человеке - порядочность. Я не говорю про цепляние к каким-то мелочам - у нас общество любит порицать за все, прямо ждут, когда наступит такой момент.

- А в чем для вас порядочность?

- Это когда ни за один свой поступок не стыдно. Тут все просто. Когда ко мне приходит новый сотрудник, я спрашиваю про прежнее место работы, про прежнего шефа. Если слышу о том, как там все было плохо, какой шеф мерзавец, то с таким человеком работать не буду, потому что это непорядочно, как сплетни, обсуждение за спиной, попытка влезть в чужую личную жизнь.

- Какая вы бабушка?

- Я в гости прихожу раз в месяц и только по предварительной договоренности. Считаю, что семейная микросистема - очень хрупкая вещь и ее легко испортить вмешательством со стороны. К тому же я очень уважаю чужое пространство и ожидаю к себе такого же уважения. Непрошеных родственников могла попросить на выход еще совсем в молодом возрасте, даже если это вызывало осуж­дение.

- У вас такая бурная биография, что можно написать несколько книг. Вы пока ограничились одной?

- Все впереди. У меня такая картинка в голове: лет в 70 я буду сидеть у моря в шляпе, с маникюром, с красной помадой и писать свои мемуары. Вот такой я представляю старость. И мне точно будет что написать и что вспомнить.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы