Ескендир ХАСАНГАЛИЕВ: Теперь я обязан долго жить!

13 февраля любимцу публики исполняется 80 лет. Но он, кажется, совсем не чувствует почтенного возраста - во время интервью много шутит и рвется к роялю, чтобы исполнить для нас свои знаменитые произведения.

- Я вообще-то любитель петь, на инструментах играть, а рассказывать не очень люблю, - смеется Ескендир Утегенович. - И, кстати, в этом году у меня еще один юбилей - 60 лет творческой деятельности. Но пока я не чувствую этих больших цифр. Посмотрим, что дальше будет…

- Часто вспоминаете, как мальчишкой с баяном приехали из далекого аула в Алматы и сразу всех покорили?

- Покорил всех не сразу и баян привез только во второй раз! - опять смеется Хасангалиев. - Родом я из Каратюбинского района Западно-Казахстанской области. Там все пели, и каждый второй играл на домбре. И я с малых лет владел ею, а уже потом отучился на курсах баянистов в Уральске. Но сначала, окончив в 1956 году школу, поехал в Алматы поступать в консерваторию. Мечтать об этом я стал после того, как впервые в одном киножурнале увидел Ермека СЕРКЕБАЕВА. До этого слышал его только по радио, а теперь был сражен и его внешним видом. “Все, я должен стать артистом, мне надо в консерваторию!” - решил безоговорочно.

Правда, до этого моей мечтой был горный институт. Дело в том, что парни из нашего района учились там и когда приезжали на каникулы, то их бесподобно красивая форма с золотыми пуговицами, расшитыми погонами не давала мне покоя… Но вот я уже еду в поезде с двумя одноклассниками: они поступают в КазГУ, а я - в консерваторию. Трое суток в дороге товарищи меня переубеждали: “Ну зачем тебе становиться артистом? Давай с нами на журналистику!” Сначала я не поддавался, но на станции Тюлькубас произошел перелом. Там местные женщины и мальчишки продавали удивительной красоты и размера яблоки, которых в наших краях отродясь не видели: мы купили целое ведро, наелись, настроение у меня поднялось и вдруг говорю: “Ладно, иду с вами в КазГУ!”

- И так мы чуть не потеряли одного из основоположников казахской современной песни?

- Я действительно сдал документы на казахское отделение факультета журналистики, выдержал все экзамены, но конкурс составлял десять человек на место, и в списке поступивших меня не было. Это же позор. Весь аул и весь район будут говорить: “Ой бай! У Хасангалиевых сын не поступил”. Через дорогу от общежития был Никольский рынок, куда я отправился за яблоками, которые поднимали мне настроение. И действительно, наевшись их, сразу увидел в газете объявление: “Строительный техникум села Чемолган приглашает на десятимесячные курсы в школу десятников. Без экзаменов”. Когда прибыл на место, апашка, которая принимала документы, объ­яснила: “Десятник - это между прорабом и рабочим”. Но главное, она подтвердила, что берут туда без экзаменов. Так я строил своими руками среднюю школу в Чемолгане: в 16 лет при весе 40 килограммов таскал вед­рами раствор на второй этаж…

- А когда же поступили в консерваторию?

- Бабушка, которая меня воспитывала с детства, узнала, почему я не хочу возвращаться домой, и мне отправили такую телеграмму: “Старшая мама в тяжелом состоянии”. Так я снова оказался на родине. Работал в ауле школьным воспитателем, заведующим клубом в совхозе, а через год поступил в Уральский пединститут на естественно-географический факультет. Пошел туда, потому что конкурса не было. Но гео­логия мне никак не давалась: все камни, которые мы изучали, были для меня одинаковыми. Поэтому меня отчислили.

Домой возвращаться опять стыдно, и снова на глаза попалось объявление: “При проф­союзе открылись шестимесячные курсы баянистов”. Я бегом туда! За полгода особенно хорошо у меня получалось играть по нотам белорусский танец “Крыжачок”. С такими успехами я и возвратился в родной аул, и это помогло мне устроиться в областную филармонию в Уральске. А через пару месяцев на глаза попалось еще одно объявление: “При консерватории открылся двухгодичный подготовительный курс на отделение вокала для тех, кто не имеет специального музыкального образования”. Мне было уже 19 лет, и теперь никто не смог бы помешать осуществлению моей мечты. Вот тогда я приехал с баяном в Алматы.

- Это однозначно судьба…

- Еще нет… Зашел на экзамен по вокалу: “Пою романс на слова Абая!” Концертмейстер спрашивает: “Какая тональность?” Я пианино-то вижу в первый раз, а тут еще какая-то тональность? Не моргнув, отвечаю: “Которую Серкебаев поет!” И вдруг на верхней ноте дикий крик выдаю. А уже на втором куплете завкафедрой сольного пения, народный артист Бекен ЖИЛИСБАЕВ махнул рукой: “Достаточно!” Думаю: раз так быстро отпустили, значит, я сразу прошел. Когда же стали список зачитывать, мне сообщили: “Направляем вас в музыкальный колледж имени Чайковского. А через четыре года опять к нам приходите”.

К такому удару я не был готов. В учебной части начал рыдать: “Отдайте документы, я в зооветеринарный или сельскохозяйственный пойду. Там конкурса нет!” И вдруг секретарь учебной части говорит: “Пойдешь сейчас на второй этаж, где экзамен на отделение вокально-хорового дирижирования принимают, там тебя прослушают”. И опять по новой: “Романс Абая пою! Как Серкебаев пою!” Так за пять минут я стал студентом консерватории, и меня к себе в класс взяла Галина ВИНОГРАДОВА - главный дирижер хоровой капеллы, единственный у нас хоровик-дирижер, ставший заслуженным артистом Казахской ССР. Вот теперь точно судьба!

- А потом вы становитесь лауреатом премии Ленинского комсомола, заслуженным и народным артистом Казахской ССР, лауреатом Госпремии, получаете орден “Отан”. Так жизнь одарила вас за все испытания и за то, что в два года вы остались без отца…

- Благодарен безмерно дедушке и бабушке за то, что воспитали меня. Кем бы я вырос без отца? Он умер от тяжелой болезни в 22 года, и я его даже не помню. Знаю лишь, что он преподавал в школе математику и хорошо играл на скрипке, а мама училась у него и слыла в ауле лучшей певицей. Родители полюбили друг друга, играя в спектакле в нашей самодеятельности. Я появился на свет, когда моей маме было всего 16 лет, и это была очень красивая любовь педагога и ученицы. Точное место захоронения отца я нашел лишь несколько лет назад и был счастлив, что мы смогли поставить там памятную плиту…

Кроме достижений в творчестве жизнь подарила мне прекрасную супругу, и Дарико Сопыжановну я называю своей главной наградой. Когда выхожу на сцену, то первым делом ищу глазами в зале место, где сидит мой любимый бантик. Она всегда дарит мне вдохновение.

- Говорят, когда вы сочиняете, то просите супругу надевать красивое платье и ходить рядом с роялем…

- Было дело. Говорю ей: давай спускайся со второго этажа грациозно! Конечно, в первые годы Дарикоша не понимала меня, когда вскакивал среди ночи и начинал писать свои ноты, играть на рояле. Но я тоже недопонимал, как можно сутками дежурить в реанимации тубинститута, где она работала врачом, потом четверть века отдавала все свои силы, возглавляя Комитет Красного полумесяца Алматы. А теперь, если мне говорят, что я один из немногих артистов-однолюбов, шучу: “Просто иду по жизни в одной тональности!” Ведь я не только певец, но и композитор, а композиторы - люди серьезные. А может, не смог разгуляться, так как на длительные гастроли не выезжал - больше 30 лет был штатным солистом Казахского радио и телевидения, а это оседлая жизнь.

- Ваш сын впервые вышел с вами на сцену Дворца Республики, когда ему было пять лет, а сейчас Биржан ХАСАНГАЛИЕВ - известный певец, композитор, директор музыкального колледжа имени Чайков­ского. Шестилетняя внучка Зере, которая тоже серьезно учится музыке, будет выступать в вашем юбилейном концерте?

- Кажется, Биржан это не очень приветствует. А мы с супругой больше беспокоимся за концерт в целом. Участвовать в нем будут Майра МУХАМЕДКЫЗЫ, Мирас и Куралай БЕКЖАНОВЫ. Жаль, что у Димаша КУДАЙБЕРГЕНА в этот день уже намечено выступление в Токио. Вообще многие хотят участвовать, но когда узнают, что это будет живой концерт с эстрадно-симфоническим оркестром, то отказываются. Он пройдет 27 мая во Дворце Республики в Алматы, в июне - в Нур-Султане, а потом поедем по областям.

- Ваши песни любит петь Елбасы. Его не приглашали?

- Пригласим и Елбасы, и президента. С удовольствием спел бы с Нурсултаном Абишевичем. Тем более у нас традиция: когда он награждает меня, то сначала спрашивает: “Кал калай, Ескендир?”, а потом сразу: “Давай споем!” - и затягивает мою “Ауылым-əнім”. Мне очень приятно!

- Почему во времена вашей молодости было считаное количество певцов, а сейчас их очень много. Раньше было труднее пробиться или талантливых людей стало больше?

- С тех пор как мы получили независимость, увидели, конечно, много талантливой молодежи. Но певцов действительно стало слишком много, и нам пора переходить на качество. В мое время плохие и средние певцы не проходили на сцену, как бы ни стремились. А еще профессионалы не выступали вместе с участниками художественной самодеятельности - концерты распределялись таким образом, что отдельно были настоящие артисты и отдельно - все остальные. Теперь же всех гребут под одну гребенку. Думаю, так нельзя, и нам нужно вводить художественные советы, как раньше. Теперь и звания молодежь получает легче, а раньше надо было очень много для этого трудиться.

- Чем закончилась история годичной давности, когда о вас поползли нехорошие слухи?

- Это не слухи, это некоторые газеты и сайты, не разобравшись, написали, что я ушел из жизни. Случилось все после того, как я перенес операцию на сердце. Моя супруга хотела даже судиться с этими журналистами, но я всех успокоил: “Теперь ваш агашка будет долго жить”. Тем более меня уже третий раз похоронили, и я к этому даже привык. В 1970 году, когда мне было 30 лет и я преподавал в ЖенПИ хоровое дирижирование, во время занятия услышал в коридоре крики, топот ног. Открываю дверь: “Кто там мешает?!” А мои коллеги в слезах венок от коллектива готовят. “Ескендир, так вы живы? Но нам позвонили и сказали: “Внезапно ушел из жизни…” Мы и машину заказали на поминки ехать”. Во второй раз это было около 2000 года. Нам домой позвонил мой коллега, известный певец, с которым мы вместе на радио работали. Дочь Элико рассказывает, что сначала он поздоровался, а потом стал подозрительно молчать в трубку. И вдруг: “А что, Ескендир умер?” Вы понимаете, что теперь я просто обязан долго жить?! С одной стороны, моя сверхзадача выполнена: от аульного мальчишки дорос до народного артиста, но с другой - я в не­оплатном долгу перед своим народом, поэтому буду еще и петь, и сочинять!

Оксана ВАСИЛЕНКО, фото предоставлены Ескендиром Хасангалиевым, Алматы