Бывает и так

Опыт уникальный, ведь Юрию пришлось не просто продолжить сюжет, но написать так, как мог бы это сделать сам Бахытжан. Получилось настолько тонко, что решено было не обозначать границу между авторским текстом Бахытжана и Юрия.

- Бахытжана Момышулы я, к сожалению, не знал, - рассказывает Юрий. - Уже после его смерти сын писателя обратился ко мне и предложил написать окончание “Черной звезды”, дал мне копию машинописной рукописи и полную творческую свободу. Вся работа с книгой заняла около трех лет - в первый год я изучал другие произведения писателя, делал пометки, выписывал характерные обороты, мысли, пытался представить, как бы он сам мог развить эту историю дальше. Да, мне было интересно, но решился я не сразу. Ведь предполагалось не просто соавторство, а сотворчество с человеком, которому я не могу задать вопросы, уточнить фразу, обсудить что-то. Некорректно было бы и переписывать первую часть, его часть, моим языком или как-то менять под себя. Но в своем сюжете я уже смело добавлял и собственные мысли, повороты судеб, новых персонажей. На это у меня ушел второй год. А потом за дело взялось издательство, терпеливо ждавшее меня. Хочу сознаться, что оставил себе зацепки в тексте для продолжения.

- Настолько вас захватила эта идея?

- С самого начала я понимал допустимый объем этой книги. Сог­ласитесь, было бы неправильно написать толстый роман, в котором моя часть была бы намного больше того начала, ради которого меня и попросили взяться за работу. Честно говоря, я к сказочникам себя не отношу, с жанром фэнтези никогда не работал. Да, есть опыт “Казахстанских сказок”, но и они рассчитаны не только на детскую аудиторию. Я думал, что для детей больше писать не буду.

- И поэтому поставили у “Черной звезды” возрастной ценз “16+”?

- Книгу эту можно читать лет с девяти-десяти, но если бы я сразу обратился только к детской аудитории, на нее не обратили бы внимания взрослые, а мне кажется, что она не имеет ограничений по возрасту. Поэтому пришлось пойти на такую вот уловку.

- Писатели любят искать мис­тику в обыденной жизни... Вам не помогал автор первой части текста?

- Действительно, у меня было ощущение, что появилась какая-то связь с соавтором. Вынося эмоции и ощущения возникавшей моментами “диктовки” за скобки как недоказуемые, скажу так: это произошло оттого, что я прочувствовал энергетику и интеллект Бахытжана Момышулы, вникая в его работы. Но временами работать было тяжело. Бывало, что после одной страницы я чувствовал полный упадок сил и засыпал на несколько часов. А в какой-то момент во сне мне пришла идея ввести в сюжет самого писателя. Некий знак. Я действительно так и сделал. Было одновременно тяжело, захватывающе и совершенно непредсказуемо.

- Вы достаточно востребованный писатель, зарабатываете на жизнь именно этим ремеслом, но сейчас старое и новое поколение казахстанских авторов ведет настоящую войну. Старшее цепляется за свои регалии и госзаказ, младшее утверждает, что для появления настоящей литературы нужно не это, а творческие конкурсы. Какой, на ваш взгляд, должна быть господдержка вашего цеха? И кто прав в этой войне?

- Поддержка нужна, но опосредованная. Можно помогать университетам - развивать прог­раммы подготовки писателей, например, или поддерживать издательства, компетентные в выборе авторов. Машина же госзаказа, на мой взгляд, слишком связана с идеологией, с Союзом писателей в советской трактовке этого понятия.

- Не пытались вступить в него? Припасть к кормушке?

- Пытаюсь, но не ради кормушки. Я подал документы еще лет десять назад, и тогда мне господин Жанайдаров (Орынбай Жанайдаров - руководитель секции русской литературы. - К. Е.) говорил, что если они полежат лет десять и за это время ко мне присмотрятся коллеги, то это вполне нормально. Вот, видимо, до сих пор присматриваются. Я не пытаюсь как-то активизировать процесс, хотя быть членом профессионального союза во всем мире - это просто нормально. Это упрощает жизнь, когда ты выступаешь в других странах как казахстанский автор. И в этих других странах люди не очень разбираются в нюансах наших процессов, просто для них нормально, что если ты писатель - тебя признает литературное сообщество твоей страны, ты член союза, ассоциации, пен-клуба. Эдакий первичный код идентификации тебя как писателя. А что касается “войн поколений”, то дело даже не в поколениях. Есть разные группы, группировки - по возрасту, по расстоянию до госфинансирования, по языковому принципу - и просто занимающиеся самиздатом. Если бы читатели знали, какие страсти кипят в борьбе за их внимание, очень бы удивились. Даже начали бы снова читать.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Романа ЕГОРОВА, Алматы