Комик Стоянов и его девочки

     Популярный российский артист театра и кино Юрий Стоянов на днях дал в Алматы сольный концерт “Для своих”

     Стать артистом он решил в четыре года. С детства был очень артистичным и в школе постоянно всех смешил. Однажды после очередной двойки мама, которая была заместителем директора школы по воспитательной работе, в порыве гнева пригрозила: “Я тебя выброшу с балкона пятого этажа, если ты не будешь учиться”. На что Юра сказал: “Не выбрасывай меня, пожалуйста. Ты еще будешь мной гордиться”. И слово свое сдержал.

Сегодня в творческой копилке Юрия Стоянова (на снимках) десятки ролей в театре и кино. Он режиссер и шоумен, телеведущий и музыкант. А самое главное - его любит публика, которой он отвечает взаимностью.
Стоянов появился на сцене алматинской филармонии им. Жамбыла в стильном сером пиджаке, подтянутый, бодрый и улыбающийся.
- Люблю этот момент, когда зрители хлопают, - начал он. - Чему хлопают? Моим прошлым заслугам, той передаче “Городок”, которую они любили. Потом зрители смотрят: одет артист прилично, выглядит неплохо для 61 года, не такой жирный и маленький, как они себе его представляли на экране, за это похлопали. А дальше что? А дальше артисту надо что-то делать и доказывать. Другое дело, что не надо забывать самого главного: я выхожу на сцену не для того, чтобы доказывать, а для того, чтобы получать удовольствие.
В этот вечер получили удовольствие все: и актер, и зрители. Стоянов рассказывал о своей творчес­кой жизни, вспоминал, как играл за колбасу, о встрече с Ильей ОЛЕЙНИКОВЫМ (на нижнем снимке) и как великий ЧАПЛИН повлиял на него. Свое выступление он щедро сдабривал игрой на гитаре.

- В детстве у нас не было гитар, и мы на задней стороне тетрадей рисовали гриф и как бы играли на гитаре, - вспоминает он. - Первый настоящий инструмент у меня появился, когда я учился в седьмом классе. Я увидел гитару в гостинице “Интурист” в магазине “Каштан”, который торговал за доллары. Купить ее было почти нереально, она стоила 9 долларов 50 центов. В пересчете на рубли это было ровно 9 руб. 50 копеек. Но за доллар в кармане можно было получить лет десять тюрьмы. Я приходил и часами смотрел на нее. Продавщицы видели, как какой-то пацан ходит мимо, присматривается, мнется. В один прекрасный день они спросили: “Хочешь купить эту гитару?” Я закивал в ответ. Сейчас мы ее развалютим. Как? Продавщица повернула гитару, взяла ножницы и стала царапать по ней, а потом сказала: “Вот теперь мы ее развалютили!” И продала мне. Сейчас в моей коллекции 20 гитар, но к вам я привез только двух своих любимых девочек, - так ласково Юрий Николаевич называет свои инструменты.
Каждый монолог актера - это целый спектакль, сотканный из блестящего юмора, доброй иронии, пронзительной грусти и трепетной любви к близким людям, зрителям, искусству. А как он поет! Это, кстати, тоже стало открытием для публики.
Очень трогательным и пронзительным моментом вечера было исполнение пес­ни “Где-то…”, которую артист посвятил памяти друга Ильи Олейникова. Зрители увидели кадры из “Городка”, который радовал их почти 20 лет.
- Сегодня в гостинице один молодой сотрудник сказал: “Жаль вашего напарника. Зачем он так много пил?..” - с грустью произнес Юрий Николаевич. - Он не пил. Он до последнего был на площадке. Приезжал после химиотерапии и играл сквозь боль. Играл в парике, потому что своих волос уже не было, с наклеенными усами, потому что своих уже не было. Его увезли в больницу со съемочной площадки, где он умер через два дня.
Вспомнил актер, как они познакомились с Олейниковым в 1988 году на съемках фильма “Анекдоты”. По стечению обстоятельств встреча произошла 10 июля - в день рождения обоих актеров. После знакомства они стали единомышленниками и друзьями.
- У нас с ним в этой картине прак­тически не было слов, - улыбается Стоянов. - Приходилось то стоять, то сидеть на втором или третьем плане. Людей зачастую объединяет одно из двух чувств - любовь или ненависть. Наша дружба зародилась из жгучей неприязни к нашему месту в картине. 10 июля, в мой день рождения, была обычная съемочная смена. Я принес в сумке водку и нехит­рую закусь, словом, проставился. Илья пришел с портфелем, где оказались водка и колбаса.
- А ты-то чего? - спросил я.
- У меня день рождения!
- Так и у меня тоже!
Илюша серьезно посмотрел на меня:
- Покажи паспорт.
- Взял его и, как милиционер, долго изучал, глядя то на меня, то в документ. Он сверил даты, и тут выяснилось, что мы родились не просто в один день, а с разницей ровно в десять лет. Я в 1957 году, он в 1947-м. Кроме того, оказалось, что я одессит, а он из Кишинева. Вот так и началась наша дружба.
Про Олейникова Юрий может говорить часами. Оно и понятно, благодаря “Городку” к ним пришла слава, их стали узнавать на улицах.
- Илья для меня живой человек, по­этому я стараюсь всегда рассказывать о нем весело, - признается актер. - На гастроли я ездил с портпледом, в котором были упакованы наутюженный костюм для выступлений и рубашки. В сумке куча приспособлений для чистки обуви, утюг, средства для отпаривания брюк, удаления пятен с одежды, шампунь, пена и гель для волос. Илюша садился в поезд в концерт­ном костюме и в нем же спал. Ни разу не видел, чтобы в купе он разделся. Когда мы выходили на сцену, у меня был какой-нибудь залом на брюках, а этот смотрелся как новенький, сволочь!
- Илюша, коричневые туфли, зеленые брюки, светлые носки, синий пиджак и черная рубаха - как, по-твоему, это все называется? - спрашивал я, разглядывая его концертный костюм.
- Все вместе - ансамбль!
- Хорошо, но рубаху ты можешь постирать? Мы десятый концерт за неделю играем! Она хоть черная, но уже видны некоторые проблемы.
- А ты не разглядывай декорацию вблизи! - ответил он мне.
В этом году программе “Городок” исполнилось бы 25 лет, но последний выпуск вышел в 2012 году после смерти Ильи Олейникова.
- В следующем году я выпускаю новую юмористическую программу “100янов”, - огорошил новостью Юрий. - Так что еще посмеемся!
- Юрий Николаевич, вы в основном играете комедийные роли. А мерзавцев приходилось играть?
- Конечно. Мне все роли удаются, если они хорошо написаны. Вообще, людей неоднозначных играть интереснее и легче. Потому что они ярче выписаны и совершают поступки, которые мы не совершаем в жизни. У меня очень счастливая профессия, в которой я могу делать все то, за что в жизни получил бы четыре пожизненных срока. Да и в целом благодаря моей профессии я могу прожить очень много жизней. И они будут очень разными. А у персонажей, которые могут быть и смешными, и плохими одновременно, спектр ярче. Поэтому их играть бывает выгоднее для артиста.
- Вы сыграли в “Городке” более трех тысяч женских персонажей. Стали ли вы понимать женщин лучше?
- Нет. Наоборот, чем больше узнавал, тем больше удивлялся. Но надо понимать, что перевоплощение - часть моей профессии. Вспомните моего партнера Илью Олейникова. Какую женщину он мог сыграть?! Была, правда, попытка сбрить усы, когда я поставил ультиматум и сказал, что больше не могу играть женщин. Но когда увидел результат, то был в шоке и сказал Илье: не надо. Я вообще не очень люб­лю, когда мужчины играют женщин. Нет, не потому, что я это делаю замечательно. Просто это очень легкий хлеб. Если после переодевания ты похож - зритель тебе уже дает фору. А вот когда тебе женщина скажет, что на твоем месте невозможно представить актрису, или когда зритель на какое-то время забывает, что мужчина играет женщину, вот тогда это для меня комплимент.
- Вас легко рассмешить на сцене?
- Очень легко. Я смешливый человек. Говорят, комедийные актеры в жизни очень мрачные люди. Не потому, что это шлейф профессии. На самом деле они существуют в пределах нормы. Человеческой. Но зрителям на контрасте кажется, что если в обы­чной жизни они на пупе не стоят, значит, мрачные. Но я веселый человек!
На концерте “Для своих” организованным Лекторий.kz, Стоянов много шутил и два часа пролетели как одно мгновение. Зрители долго не отпускали артиста со сцены, аплодируя ему стоя. 

Надежда ПЛЯСКИНА, фото Романа ЕГОРОВА и с интернет-ресурсов, Алматы