Она не боялась быть некрасивой

В Алматы появилась мемориальная доска на доме, где жила знаменитая актриса театра и кино Фарида ШАРИПОВА (на снимках).

Она ушла из жизни в 2010 году. На доме уже висит мемориальная доска, посвященная ее мужу - казахстанскому актеру театра и кино Идрису НОГАЙБАЕВУ. На торжественную церемонию в Алматы приехал сын актрисы - известный художник Чингис НОГАЙБАЕВ (на нижнем снимке), который сейчас живет в Москве. Специально для читателей газеты “Время” он поделился воспоминаниями о легендарной актрисе.
- Мы с моими сводными братом и сестрой, Талгатом и Екатериной, выбрали другие профессии, и в итоге все оказались далеко от родного дома. Наверное, потому, что всегда хотели доказать родителям, что тоже чего-то стоим, - говорит Чингис. - Впрочем, когда я уезжал в Мос­кву, где в свое время учился и мой отец, это не казалось далеко. Ведь мы были одной страной. Потом я обзавелся там семьей. А после развала Союза соотечественники напутствовали: “Держись и с достоинством представляй Казахстан!”
- Наверное, сложно расти в семье, где сразу оба родителя - актеры, да еще и с такими именами?
- Поэтому мне легче в Москве, где меня знают как художника, а не как сына Фариды Шариповой и Идриса Ногайбаева. Наверное, и им друг с другом было непросто, но они совместно преподавали. Папа очень внимательно прислушивался к маминым советам. Родители дома прорабатывали, штудировали многие роли и мизансцены. А я очень рано понял: насколько популярна профессия артиста, настолько она и зависима от режиссеров.

С удивлением сейчас понимаю, что у родителей, как и у многих представителей их поколения, отсутствовала зона комфорта. Они были фанатично преданы работе. Утром репетиция, вечером спектакль, между этим лежит человек, глядя в потолок, что-то нашептывает, бормочет, зубрит текст. Я не жалуюсь, наоборот, вспоминаю об этом с восхищением. Что может быть лучше, чем жить своим делом!
- Помогали они вам с выбором профессии?
- Один важный момент - они никогда не лезли в мое дело с советами и наставлениями. А только очень внимательно разглядывали работы, словно демонстрируя свое уважение к любому творческому поиску.
- Часто видели маму на сцене?
- Я практически жил за кулисами театра, но когда видел маму на сцене в спектаклях “Карагоз”, “Материнское поле”, “Кобланды”, “Медея”, то понимал, что этого человека я совсем не знаю. Вообще, честно говоря, я, наверное, хуже знаю родителей, чем их коллеги по цеху, с которыми они играли и репетировали. Помню одну историю. В театре идет репетиция, и вдруг режиссер Азербайджан МАМБЕТОВ срывается на маму, отчитывает ее: мол, никакой техники образа, не знаете театральную систему. Разговор был жестким. А все помещения театра снабжены радиосвязью, и происходящее на сцене, даже во время репетиций, разносится по театру - по всем цехам и гримеркам. Я в это время бегал где-то возле рабочих сцены и застыл, услышав эти слова. Вот тогда ко мне подошел степенный мужчина и сказал: “Это не твою маму ругают, через нее рикошетом бьют по некоторым нерадивым принцессам, а твоя мама в полном порядке. Вот такие дела, брат”. Так существовал этот непростой мир.
- У вас тоже есть актерский опыт. Почему не пошли дальше в этом направлении?
- Это интересный опыт и… чувство вины перед мамой. Дело в том, что уже после школы, во время каникул, я сыграл главную роль в “Голубином звонаре” режиссера Амира КАРАКУЛОВА. Прекрасно помню, как режиссер еще размышлял, выкупать картину или оставить в ведении “Казахфильма”. В итоге выкупать не стал, студия свозила ее на несколько фестивалей, и она получила Гран-при МКФ в Таормине. Однажды утром мама меня будила, а мне ужасно не хотелось вставать, и я со злости ляпнул: “Ты столько играешь и в театре, и в кино, а Гран-при у тебя нет! А я сыграл одного звонаря и получил”. После этих слов она перестала будить меня, а мне до сих пор неловко, даже стыдно за сказанное. Однажды она в интервью назвала меня своим лучшим произведением.
- Как вы думаете, кто из представителей мирового искусства был созвучен Фариде Шариповой?
- Мама часто повторяла мне слова великой французской актрисы Анни ЖИРАРДО: “Я не боюсь быть на экране некрасивой, боюсь быть неправдивой”. А вот если бы она была художником, то, наверное, ей по характеру была бы ближе всего мексиканская художница Фрида КАЛО. Вряд ли она стала бы изображать цветочки и пейзажи. Мамин характер и склад ума сложные, думаю, разгадывать их придется долго - всю жизнь. А с другой стороны, может, этого делать вовсе и не стоит.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Романа ЕГОРОВА и с сайта kino-teatr.ru , Алматы