Шьют? Дело!

Этим летом семья Зейнельхана МУХАМЕТЖАНОВА (на правом снимке) в разъездах: жена Раиса (на левом снимке) отправилась в Париж, дочка Ботагоз - в Лондон. Каждая повезла свои вышивки. Одна - современные работы, другая - выполненные в стиле традиционных ковров тускиизов. Глава семьи не скучал - он тоже занят вышивкой.

По образованию Зейнельхан художник, он получил диплом на родине, в Монголии. Потом партия послала молодого выпускника работать в глубинку, и Зейнельхан оформлял кабинеты чиновников, писал портреты членов политбюро. Для себя, естественно, продолжал писать - вроде бы даже нашел свое лицо, но как-то не был замечен. До тех пор, пока не решил поэкспериментировать и сделать картину не маслом, а нитками.
- Моя жена прекрасно вышивала всегда, - рассказывает Зейнельхан. - По образованию она метео­ролог, но в Монголии девочек лет с шести-семи начинают учить делать что-то своими руками. Это в первую очередь традиционные ремесла: войлок, вышивка. Вот я и попросил ее научить меня. Оказалось непросто, поскольку мужские руки не такие нежные, как женские, и хуже приспособлены к иголке. И все же примерно за полгода я освоил вышивку, сделал первую работу и отправил на выставку в Улан-Батор, и она сразу попала в собрание государственного музея. А российский журнал “Искусство” отметил меня как нового интересного монгольского художника. Вот тогда я и понял, что нашел свой стиль.
Когда в начале девяностых в Монголии начала рушиться устоявшаяся социальная система, очень вовремя подвернулась поездка по обмену художниками в Казахстан. После этого всей семьей решали, стоит ли возвращаться на историческую родину. Зейнельхан был за то, чтобы не торопиться, говорил, что на исторической родине те же проблемы и та же безработица. И все же они рискнули. Сначала семья попала в Алакольский район, где Зейнельхану как переселенцу предложили... пасти скот. Он не отказался и сел на коня, а по вечерам занимался вышивкой.
- Конечно, я не ожидал такого поворота судьбы, но что делать. Жена уговаривала меня ни в коем случае не бросать художественную работу, а сама вышивала тюбетейки, расшивала орнаментом национальную одежду. И это оказалось очень востребовано. Потому что в Казахстане не было проблемы покупки одежды, и постепенно люди стали забывать, как ее самим изготавливать. Мы не гнались за большими заработками, только чтобы обеспечить семью, ведь у нас пятеро детей. Конечно, думы были разные, но постепенно все образовалось.
Земля слухом полнится, и постепенно районные власти узнали, что сделали чабаном талантливого художника. Тогда Зейнельхану предложили работу в музее, помогли с выставкой. Семья переехала в Талдыкорган, а Зейнельхан стал приезжать в Алматы со своими работами. В Союзе художников его признали сразу, но квартирный вопрос пришлось решать самому.
- Сложность была еще и в том, - говорит Зейнельхан, - что искусствоведы долго не могли со мной определиться. Сначала говорили, что казахи так не вышивали, что я использую не казахские орнаменты, что это нечто монгольское. Но постепенно я доказал и свое мастерство, и право на то, чтобы использовать в новом контексте опыт многих предыдущих поколений. На самом деле, у вышивки потрясающие возможности, надо только серд­цем делать ее, любить это дело.
Хотя живописью заниматься легче, признается художник. Если есть вдохновение, то картину можно нарисовать и за один день. А вышивка как ни крути требует гораздо более кропотливого труда. Обычно на одну работу уходит несколько недель ювелирного общения с иглой и нитками. Порой картины создаются и по нескольку месяцев. Кстати, кроме любви к вышивке супругов объединяет еще страсть к тускиизам. Например, Зейнельхан признается, что когда ездит к родне, всегда старается найти не нужные в хозяйстве истертые тряпочки с традиционной уникальной вышивкой. Может даже приготовленный на половую тряпку обрезок поднять, чтобы потом сделать его частью картины. Причем зритель потом и не догадается, что это “совместное предприятие”.
Жена Зейнельхана Раиса в прошлом году стала лауреатом конкурса “Шебер” со своими тускиизами и была приглашена в Париж. Но детям Зейнельхан не советовал выбирать профессию, связанную с искусством. Особенно в девяностые годы он говорил им: “Посмотрите на меня...”. Сердце дрогнуло только на младшей - Ботагоз. Ее все же отпустил учиться на художницу, но посоветовал повнимательнее присмотреться к вышивке. И продолжать его дело.
- Женщине сложно заниматься живописью с полной отдачей, - говорит художник. - Слишком трудно сочетать это с семьей, домашним хозяйством. Поэтому в изобразительном искусстве, даже современном, так мало женских имен. Вот я и посоветовал Ботагоз вышивку, и у нее очень интересно получается. Коллеги отмечают, что она идет своей дорогой.
Вообще, считает Зейнельхан, вышивка таит в себе огромные возможности. Сейчас у него уже есть несколько учеников, которые готовы продолжать и развивать дело мастера.
- Вам, наверное, часто говорили, что вышивка, дескать, не мужское занятие...
- А я всегда отвечаю, что мы не в Средневековье живем, мы цивилизованные люди, и глаза у нас широко открыты.
- Как вы думаете, почему именно оралманы зачастую открывают нам традиционное искусство?
 - Две простые причины. Во-первых, в этой стране огромные территории, очень трудно добраться из одного пункта в другой, и иногда проще купить необходимую вещь, чем ее изготовить самому. Вот почему огромное количество людей не утратило этих навыков. С другой стороны, нам повезло, что в Монголии не слишком развиты туризм и производство сувениров. Вещи делаются для собственного употребления, поэтому технология и оформление мало изменяются. А если бы мы старались там кому-то понравиться, шли за рынком и вкусами туристов, то давно бы растеряли традиционные ремесла...

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы