4075

Память в наследство

Говорят, что Таттимбет так играл на домбре, что даже его конь плясал под звуки музыки. Но правнуки знаменитого артиста предпочитают не вспоминать предка, лишний раз не называть фамилию деда и вообще не высовываться, потому что много лет жили с клеймом “дети врага народа”.

Память  в наследство

Клара МУСАТАЕВА, правнучка Таттимбета, показывает старые фото­графии из семейного архива и вспоминает то, что можно вспомнить.

- Кого сейчас наказывать? - вздыхает Клара Саматовна. - Ни Сталина, ни Берии уже давно нет. Да и не они подписывали приговоры, не они писали анонимки на своих же. Кто-то действительно верил, кто-то строил на этом карьеру и боролся за власть. Разве сейчас разберешь? Меня вот не коснулись напрямую репрессии, но я до сих пор вздрагиваю, когда слышу свою фамилию. Кажется, что сейчас вызовут куда надо и будут строго отчитывать за что-то. Таттимбетовский род преследовался жутко.

За такое фото в окружении знати потомков Таттимбета могли преследовать.

Кто они? Таттимбет КАЗАНГАПУЛЫ не бедный сал, романтический певец, а представитель родовой знати, потомок Казыбек би, офицер российской армии, доверенное лицо отца Абая. Музыка была для него лишь увлечением. По поручению Кунанбая молодой Таттимбет ездил к казахам Восточного Туркестана и, чтобы уговорить кочевников принять российское подданство, сочинил два кюя. В 1856 году Таттимбет в составе казахской делегации участвовал в церемонии коронования императора Александра II в Петербурге. Он так впечатлил столицу искусной игрой на домбре, что был удостоен серебряной медали.

Сыновья Таттимбета Мусатай и Кисатай были хранителями творческого наследия отца. Сын Мусатая Шайкы управлял Кувской волостью, причем избран был народом. Но с установлением советской власти знатное происхождение и административная должность сделали Шайкы неугодным, а потом и вовсе врагом народа… тут и началась история гонений.

- Десять лет дедушка находился в лагерях. Где-то очень далеко в Сибири валил лес и даже там пользовался уважением, потому что всегда поступал по справедливости. А нам, детям, всегда говорили, что не надо называть фамилию: спрашивают, а ты молчи, словно не понимаешь. Мой папа Самат тоже окончил кадетский корпус в Оренбурге, по семейной традиции стал кадровым офицером. Во время его учебы пришла советская власть. Так что в 1929 году он стал красным командиром. Повезло, что не расстреляли за происхождение. Отец был уникальным бойцом: умел стрелять из любого положения и правой, и левой рукой, и даже из-под седла, между ног лошади. На последней Кояндинской ярмарке встретил маму. Ей 14 лет: красавица, ухоженная байская дочь, с золотой монетой во лбу, верхом на редком жеребце туркменской породы, - рассказывает Клара семейную историю.

Отцу Клары Самату было не до музыки.

Как сошлись красный командир и байская дочь? Тогда все было перемешано и непонятно, кто кому враг: красные, белые, басмачи, старая, новая власть. Стремительное время. Они были ровней, оба знатного сословия, полюбили друг друга. И самые страшные испытания пережили вместе… Мама рассказывала, как папе тайком сообщили: твой отец арестован, его жена умерла от разрыва сердца, младший брат и две сестренки отданы в детские дома где-то в Сибири. Выслушав сообщение, папа сорвал с себя погоны и сказал, что надо ехать искать сестер и брата. Решено было сесть на поезд и осматривать все детские дома по пути его следования на Дальний Восток.

Подростка Абдикадыра нашли в Бийске, где-то еще дальше - шестилетнюю Шаузу-Зою, а вот Гайни-Галю, грудного младенца, долго не удавалось обнаружить. Найденышей переправляли к родне в Семипалатинск. Оказалось, что бабушка не умерла, ее просто выгнали из дома.

Помолчав, Клара добавляет:

- Я хорошо помню эту семейную историю, которую слышала много раз. Родители едут и понимают, что проверили все детские дома в этом направлении. Отец в отчаянии курит в тамбуре и там встречает мужчину, который тоже ищет ребенка. Осторожно разговорились, и тот подсказал, что надо выйти на последней станции и идти в глубь тайги: там точно есть еще несколько избушек, где живут сироты и дети врагов народа. Вышли отец с матерью, купили прямо на станции снегоступы, чтобы в снег не провалиться, и пошли в лес. Действительно нашли домик, но среди детей младенцев нет, второй - тот же результат. Вот тут отец отчаялся, сел на пенек, закурил, а рядом крупная женщина мела двор, поглядывала на него и наконец отвела в сторону. Мама всегда с ужасом рассказывала, как было страшно: сибирячка была крупная, ладони как лопаты, видно, что побывала в лагерях и за себя умеет постоять. Она посоветовала пройти еще дальше: дескать, в километре еще один детский дом, туда-то и привозили недавно “кыргызят”, так называли всех наших.

Шайкы - дедушка Клары Мусатаевой.

К тому времени солнце стало садиться. Тайга темная, мама плачет от страха, а отец только покрикивает на нее. Вскоре нашли детский дом, отец добился, чтобы им показали всех, даже малышей из изолятора. Когда принесли еле живого младенца в мокрых насквозь пеленках, отец так страшно в голос зарыдал, что вслед за ним заплакали все, кто находился в комнате. Нашлась Галя. Правда, родителям сказали, что ребенок не жилец и вряд ли ее довезут до дома, но помогли завернуть в несколько слоев пеленок, нашли бутылочку с соской и молоко. Отец сунул сверток за пазуху и понеслись на станцию. По пути останавливались и меняли промокшие пеленки, разрывая на куски нательное белье. Потом в Семипалатинске родня несколько месяцев выхаживала ребенка. В итоге спасли.

У этой истории есть продолжение. Галя не просто выжила, а со временем стала стройной красавицей хохотушкой. Окончив школу, Галя поехала в Алма-Ату поступать в институт. И после первого курса вместе с лучшими артистами талантливую молодежь отправили в Москву выступать перед Сталиным на декаде искусства в 1947 году. Галя была звездочкой в пирамиде, которую сооружали студенты - тогда это было популярно. За выступления студентов наградили, подарили одежду. Гале предоставили место в общежитии и объявили благодарность на общей линейке.

- А через несколько дней снова собирают студентов на линейку, вызывают Галю и перед всеми говорят, что она опозорила всех, скрыла тот факт, что является дочерью врага народа, - рассказывает Клара. - Ее выгоняют из института искусств и лишают права получать высшее образование вообще. Словом, выдают волчий билет. Но ей еще повезло. Вот тетя Зоя даже в тюрьме сидела за то, что скрыла свое происхождение. А вы спрашиваете, гордимся ли мы нашими предками… Все наши родственники очень одаренные музыканты, но, например, отцу было просто не до песен. Он всю жизнь, как старший в семье, спасал, помогал, служил… Лучше всех играл на народных инструментах мой дядя Абдикадыр. Он всю Великую Отечественную воевал и погиб накануне Дня Победы 25 апреля 1945 года. Моя бабушка никогда не верила в его смерть. До последних дней ждала возвращения Абдикадыра, каждый день выходила на дорогу и смотрела вдаль.

Шайкы отсидел десять лет, но даже после этого жил изгоем. Сначала вернулся домой в Семипалатинск, затем пришлось выехать из города.

- Я тогда жила у дедушки с бабушкой и помню этот момент, - говорит Клара. - Дом в Семипалатинске всегда был под присмотром, перед приходом гостей или вечером мы обязательно закрывали окна: тонкая белая штора, тяжелая плюшевая, деревянные ставни, задвижки изнутри… А осенью нас оттуда выселили. Ночью приехала телега, бабушка завернула меня в кошму, погрузили вещи и поехали за город через лесок. Бабушка плакала не переставая. Остановились возле сарая, крытого соломой, на окраине совхоза. С другой стороны сарая жила женщина в длинном платье, как я потом узнала, сестра Сатпаева. Дедушка всегда ее звал к столу, когда у нас было что-то вкусное.

В этот дом вернулась отсидевшая в тюрьме как дочь врага народа Зоя. В жителей сарая местная ребятня любила кинуть камни, вылить возле калитки помои, чтобы досадить врагам народа. Зое доставалась только самая тяжелая работа, так что порой, приходя домой, женщина кидала платок на землю, восклицая: “Когда же это кончится!”

Шайкы верил, что можно добиться если не справедливости, то хотя бы смягчения условий. Это благодаря его письмам раньше срока освободили Зою. А однажды внука знаменитого Таттимбета приехал проведать Жумабай ШАЯХМЕТОВ, первый секретарь ЦК компартии Казахстана.

- Наверное, он хотел своими глазами убедиться в нашем плачевном положении или еще какая-то причина была, - разводит руками собеседница. - Я увидела пыль над дорогой в нашу сторону, поняла, что едет машина. А в те годы это было все равно что слона на улице увидеть. Я бегу, рассказываю бабушке, что к нам едут непростые гости. Она быстро достала из сундука парадный костюм деда, он моментально надел его, посмотрелся в осколок зеркала и вышел к гостям. Перед калиткой уже стояла черная машина, впереди и сзади нее по верховому сопровождающему. Тут же прибежало совхозное начальство, зарезали во дворе барана, поставили большие столы, самовары. Вот после этого жить стало немного легче. Жилье дали получше, мы, дети, пошли в школу, дедушка стал получать пенсию за погибшего на войне сына…

У Шайкы на фотографии пронзительные глаза... Или это магия черно-белых фото, когда все кажется таким значительным?

- Вы спрашиваете, продолжился ли в ком-то талант прапрадеда. Все его потомки музыкальные, все талантливые. Но так сложилась жизнь, что большинству было не до музыки, главным было выжить. Я вот стала преподавателем физики, потом занималась организацией учебного процесса в педагогическом университете

им. Абая. Если честно, мне иногда кажется, что наше поколение не выжило бы, если бы пришлось пережить такие испытания, как нашим родителям. Жаль, что жертвами времени становились самые образованные, одаренные, свободолюбивые.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА, Алматы

Поделиться
Класснуть

Свежее