Отпуск в больнице и стейки из сёмги

В Талгар, где находится “Ковчег”, Марина приезжает из Алматы каждый день, как любой из нас на работу. Час туда - час обратно. Иногда может и заночевать здесь. Когда договариваемся об интервью, она предлагает встретиться именно в “Ковчеге”. В тот день у всех выходной. И потому я спрашиваю:

- У вас выходные есть?

- Очень редко. Но домой я уезжаю - взяла это за правило. Хотя первые пять лет, когда “Ковчег” только появился, жила здесь. Но это тяжело в энергетическом плане. Ты вообще не отвлекаешься. Тогда как раз родилась моя дочь Юлечка - это был октябрь 1999-го, и мы вместе с ней здесь обитали.

Когда я Юльку рожала, это вообще был анекдот. Увезли меня в роддом. Схватки. Охаю-ахаю. А за окном одновременно 15 голосов: “Мама! Мама!” Акушерка подскакивает: “Это что такое?” - “Мои дети”. В окошко выглядывает, а там толпа. “Все ваши?” - “Все мои!”

Более-менее я остановилась после рождения сына. Его Феликс зовут. Ему сейчас пятнадцать. Когда подошел срок, ушла в декрет. Сказала: “Нет, тяжело”. И возраст. И, знаете, выгорание. Надо было притормозить. И тогда взяла за правило: нужно дистанцироваться, сбрасывать эту энергию, смотреть со стороны.

- А отпуск?

- Отпуск обычно в больнице проходит, - смеется. - Хотя шучу, конечно. Но вот как-то так происходит, что у меня то лопнет что-нибудь, то защемит - и я оказываюсь под присмотром врачей. В прошлом году отдыхала в инфекционной больнице. Корь у меня была. Причем лежала в закрытом боксе, где, кроме меня, никого не было. Десять дней полной изоляции. Думала: “Господи, лучше бы я в отпуск летом съездила, чем ты меня так уложил”. Но все равно, какой кайф! Никого! Ничего!

Марина из тех, у кого все или почти все вертится вокруг работы. 24/7 не всегда физически, но уж мыслями точно - она здесь. На быт, говорит, практически не остается времени. Мы вот, чтобы сделать фотографии для этого материала, договаривались о встрече несколько недель. Мне хотелось увидеть ее в непривычной (странно это звучит применительно к выходному) обстановке.

- В пятницу останусь в городе. Давайте увидимся, состыкуемся наконец.

Мы приезжаем в парк 28 гвардейцев-панфиловцев, недалеко от которого живет Марина с дочкой и сыном. Она приходит с Феликсом. Гуляем.

- Редко здесь бываю, - признается. - Все времени нет. В парке, оказывается, и каток бесплатный есть. Надо ребят ковчеговских сюда привезти. Говорю же, работа всегда с ней.

- Марина, у вас есть мечты и желания, которые не связаны с “Ковчегом”?

- Много. Просто я не умею жить размеренно, чередуя отдых и нагрузку. Чтобы в себя прийти, мне нужно три дня лежать трупом и ничего не делать - так я энергию коплю. Потом встаю, могу начать генералить, мебель переставлять. Если тех самых трех дней нет, смотрю на все и думаю: “А и так сойдет”. Не могу отключиться и не думать о работе. Я тревожная очень. Все время переживаю за детей. Это нам так кажется, что мы их спасли: забрали от алкашей-родителей, привезли в уютный дом. А они-то думают по-другому: это и была их жизнь, они другого мира не знают...

- Мы снова про работу говорим. Но для себя-то чего хотите?

- Если очень откровенно, мы с сыном мечтаем домик небольшой купить. Фелька говорит, чтобы курятник там был (он очень курочек хочет), собака. Вышел, в палисадничке поковырялся - я люблю цветы выращивать. Хорошо это у меня получается. Лежу и представляю, какой у нас будет домик. Хочется размеренности и спокойствия... Еще бы я на курсы пошла, чтобы научиться рисовать. Моя дочь - художница.

- А женские слабости?

- Мне все равно, какая шуба, часы, украшения. Я и в магазинах-то редко бываю. Но если приду - люблю побродить. Сын обычно со мной ходит. Помогает выбирать. Я шучу: “Хороший муж кому-то достанется”. Потребительство не про меня. Но люблю посуду - тарелочки, сковородки, хотя готовить - это не мое. Лучше меня это сын или дочь делает. Мне проще посуду помыть. Но вот позволить себе что-то дорогое… Все перевожу: на эти деньги можно было бы хлеб купить для “Ковчега”, а на эти - макароны. К примеру, на хлеб в месяц нам нужно 40 тысяч тенге. Я такую сумму просто так не выброшу. Но бывает, конечно, хочется чего-нибудь... Мы с сыном стейки из семги недавно покупали - хорошие такие, но дорогие… А еще морепродукты люблю, особенно креветки. Когда деньги есть, детям в “Ковчег” их привожу. Деньги считаю еще и потому, что мы не сами их зарабатываем. Если я, директор “Ковчега”, начну шиковать... Нам уже 20 лет помогает итальянский фонд - эти средства мы тратим на зарплату сотрудникам. Некоторые говорят: “Вас богатые итальянцы спонсируют”. Бросьте, такие же простые люди. Есть бабульки, которые один евро в месяц перечисляют.

- Вы были в Италии?

- Никогда. Это тоже нонсенс, да? Я вообще неправильная. Мне директора детских домов: “Как это ты не была в Италии? Я бы на твоем месте там уже несколько раз побывала” (потому и задала этот вопрос. - О. А.). Может, когда-нибудь на пенсии накоплю и поеду. Даже чтобы встретиться и сказать спасибо тем людям, которые организовали фонд. Хотя я бы лучше на Камчатку съездила - там гейзеры, или увидела бы Ниагарский водопад. Вот это мечта.

А если про деньги говорить... Почему-то у нас считается, что люди, которые работают в сфере благотворительности, должны быть нищими. Разве это правильно? Представьте, вот я бедная мама Марина. Что бы я могла дать этим детям, если мне своих нечем накормить? Если бы я жила только на деньги, которые получаю в “Ковчеге”, то так и было бы, потому что моя зарплата 80 тысяч. Но у меня есть ИП, я сдаю квартиру в аренду - мне повезло, что у меня их две. В одной живу, другая - в деле. Часть этих денег трачу на “Ковчег”. Если вдруг совсем припрет, продам ее. А еще мы с ребятами беремся за любую работу и участвуем в разных проектах.

Был момент, когда у меня возникло дикое желание кому-нибудь все это передать. Если бы тогда такой человек нашелся, я бы ушла. Но желающих нет, а я не могу детей предать. Когда мы Новый год в “Ковчеге” отмечали, один ребенок встал и сказал: “Спасибо вам за то, что вы никогда нас не бросаете”. Это не просто важно, это обязывает. Их ведь уже предавали...

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА, Талгар - Алматы