Большие мечты маленькой женщины

Я предупреждаю Елену: будем беседовать не только о работе, но и о ней. Долго подбираю слова, но все же говорю, что задам вопросы и про ее рост - без этого никак. Боюсь обидеть, но она реагирует спокойно:

- Да я все понимаю.

Потом долго ищет время в своем плотном графике. И присылает на электронку свою биографию. Вижу, что писала ее специально для меня. Когда наконец встречаемся, вспоминаю про это.

- Вы в моей практике первый человек, который настолько серьезно готовился к интервью, что даже подробно написал о себе. Вы всегда такая?

- Нет, конечно, - улыбается в ответ. - Хотя мне часто говорили, что сначала я кажусь очень строгой. Но это, скорее, защитная реакция. Привычка держать удар - с детства с этим живу. Вот сами подумайте: в десять лет мой рост был 104 сантиметра. Я выглядела как трехлетний ребенок. Конечно переживала. Но у меня всегда был стимул выйти из этого состояния и перестать комплексовать.

- Медицина - это мечта?

- Да, детская. У меня был кумир - мой лечащий врач Александр Геннадиевич Зыков. С этим человеком я познакомилась, когда впервые оказалась в Кургане, в травматологическом центре академика Г. А. Илизарова. Мне было всего девять лет.

Это был непростой период. Елена вспоминает и сразу же произносит: “Больно очень было”. И лечение проходило тяжело, с осложнениями, из-за которых навсегда деформировалась кость на правой руке. Ей ставили специальные ортопедические аппараты, изобретенные Илизаровым, которые искусственно вытягивали кости. Все три этапа, каждый из которых длился год. Первый, когда Лене было всего девять, второй - в 15 лет, третий - в 17. Лежишь в больнице месяцами, потом едешь домой, небольшая передышка - и снова в клинику. Но нытиком она никогда не была.

- Даже в больнице, когда было совсем плохо, никогда не ревела, хотя вокруг всегда такой вой стоял - ощущение было, что в палате кто-то умер, - вспоминает она. - Больно очень было. А по-другому и не может быть, когда тебя искусственно вытягивают. Хотя я была самой маленькой по возрасту пациенткой, все равно держалась. И постепенно выросла. Когда приехала в больницу, была 1 метр 4 санти­метра, после первого лечения стала 1 метр 18 сантиметров. Через пять лет легла в больницу 1 метр 33 сантиметра, а после второго этапа лечения выписалась с ростом 1 метр 43 сантиметра. Я и сейчас такая. Но если бы не лечение, я бы так сильно не выросла из-за моего диагноза. Его мне поставили только в пять лет. Думали, что это гидроцефалия: голова большая, руки-ноги маленькие. Но когда подросла, стало ясно, что это не так - соображала я всегда хорошо. Оказалось, что это ахондроплазия - отсутствие роста в длинных трубчатых костях. Хотя ни у кого из родственников ее не было, а вот у меня проявилась. Сказали, что во время беременности произошла какая-то мутация.

Лена говорит про себя, что она одна из тех пациенток, у которых все получилось. И дело не в росте, конечно. Она воплотила в жизнь свою мечту: стала не просто врачом - хирургом. И это тоже было совсем непросто. Приходилось бороться с неверием и обстоятельствами.

- В институте у меня всегда были... как вам сказать, не трения, нет, это неправильное слово. Нужно было многим доказывать. Знаете, ко мне было такое отношение: пришла метр с кепкой, что вообще здесь забыла. И с экзаменами были проблемы: некоторые преподаватели откровенно пытались меня завалить. А я готовилась так, чтобы не к чему было придраться. Главная мечта - детская хирургия. Думаю, потому, что с 9 до 18 лет я перенесла девять операций, связанных с моим основным заболеванием, плюс десятую - удаление аппендицита. Много было недоверия: сначала со стороны преподавателей, потом - пациентов. Наверное, поэтому во внешности появилась строгость. Только из-за отношения окружающих. Да, когда вела прием в поликлинике, на меня смотрели свысока: мол, кто ты такая? И заведующая приходила постоянно, контролировала. Но я своей работой доказывала, что профессионал, и отношение становилось совершенно другим.

- Когда учились, вам говорили: “Лена, ну какой из тебя хирург?!”?

- Было такое. Но никто никогда не произносил вслух, что это связано с моими физическими особенностями. Сама для себя это проговорила, и окружающие знали, что я все прекрасно понимаю. Предлагали мне стать лаборантом, вести прием в поликлинике. Все время повторяли: “Как раз подходящая для тебя сидячая работа”. Почему-то все и всегда хотели меня усадить.

Но она, несмотря ни на что, добилась своего. В 2006 году окончила Западно-Казахстанский государственный медицинский университет им. М. Оспанова, потом - интернатуру. Пока работала участковым педиатром, прошла первичную специализацию по офтальмологии. Потом были другие клиники и... учеба, учеба, учеба. Уже не Лена, Елена Владимировна, начала работать в Национальном центре педиатрии и детской хирургии и специализироваться на ретинопатии недоношенных - патологии, связанной с недоразвитием сетчатки глаза, которая в дальнейшем может привести к слепоте. Огромная проблема для детишек, рожденных раньше срока, на которую еще лет 15 назад почти не обращали внимания. Ею и сейчас в нашей стране занимаются единицы.

Первую операцию по лазерной коагуляции недоношенных (когда хирург при помощи специального лазера воздействует на ишемические участки сетчатки глаза) Елена провела в 2012 году. Говорит, что тогда она была лишь ассистентом, училась у более опытной коллеги Асель ШАРИПОВОЙ. Но день 16 сентября и ту маленькую девочку (крошечную совсем, чуть больше килограмма) помнит до сих пор. Все пациенты Елены Тян весят не больше трех килограммов. Бывают совсем крохи, самый маленький при рождении весил всего 580 граммов и родился на 24-й неделе беременности.

- Не страшно таких клопышей оперировать? Глазки у них совсем маленькие, а сосуды вообще микроскопические.

- Страха нет - ответственность. Нужен правильный настрой, план действий. Если честно, я очень тяжело подходила к тому, чтобы начать оперировать самостоятельно. Опять же из-за моего физического состояния. Рост у меня нестандарт­ный, поэтому приходится оперировать за столом, высота которого регулируется: я просто опускаю его ниже, чем другие врачи. На голову надеваю специальный шлем, который весит больше килограмма. Поначалу тяжело было в нем стоять, но постепенно привыкла. Нажимаю на педаль и воздействую лазером на сетчатку. Сначала и физически, и психологически было тяжело. Переживала очень. Но, конечно, это давно прошло. Я четко знаю, что и как делать. Приходилось и самой себе доказывать, что смогу. Был период, когда думала, что не встану за лазерные операции. Казалось, не получится - буду заниматься диагностикой. Но я понимала, что ретинопатия - большая проблема, а в Алматы был только один специалист, который занимался такими детьми. Очень важно их любить, иначе ничего не получится. Меня вообще дети воспринимают как свою. Наверное, им кажется, что я еще девочка. Подойдут, когда иду по коридору, возьмут за руки, как свою ровесницу, и начинают о чем-нибудь рассказывать. Им ведь тоже хочется внимания...

- Не жалеете о том, что стали хирургом?

- Это ответственный путь, но мой. Мне еще расти и расти в своей профессии. Сейчас мы разрабатываем протокол лечения детей с онкологией глаза - ретинобластомой. Хочу двигаться и в этом направлении. Для меня это очень важно. Из ста пациентов, которые когда-то вместе со мной лечились в Кургане, высшее образование получили только трое: я и еще две девушки. Все мы медики. Только они живут в России, а я - здесь.

- Как отдыхаете?

- Никак, наверное. Домой работу уношу. Вспоминаю операции, анализирую, думаю, что делать дальше.

- Значит, самое главное в жизни - работа?

- Я бы так не сказала. Просто получается, что она у меня на первом месте. Во мне ответственности чересчур, и вот эта ниточка тянет работу в каждый уголок моей жизни. Но хочу путешествовать. И, конечно, мечтаю о семье. Все-таки это самое главное...

Оксана АКУЛОВА, фото Романа ЕГОРОВА, Алматы