Крик

Говорит, как кричит. Агрессивная защита плюс желание быть услышанным. Кто бы ему объяснил, что первое исключает второе. Да и кого бы Нуржан БЕРДИМУРАТОВ стал слушать… Если его биологическая мама не захотела слышать крик родного чада и отказалась от малыша, едва тот появился на свет. Если после смерти приемных родителей ему пришлось через суды доказывать, что он как усыновленный ребенок имеет право на квартиру, в которой проживал с отцом-фронтовиком. Если через годы другая женщина, родившая сына Нуржану, сказала ему: “Не заберешь ребенка, сдам в детский дом”.
Мужчина отчаянно жестикулирует, каждое слово вбивает, как гвозди, в пространство: “Как мне жить?!”
В неожиданно наступившей паузе роняет голову резко вперед, и футболка на его груди начинает окрашиваться темными кругами крови.

Женщина рядом поддерживает руками голову мужчины, тихо приговаривает, успокаивает, что сейчас закончится носовое кровотечение и он сможет отдохнуть, выжидает некоторое время, а потом ведет его к постели на полу: корпешка и подушка. Я сфотографировала: неудобная поза больного человека, живущего в безнадежной бедности. Кадр, похожий на его крик.
- Вы же уберете фото? Он не хочет, чтобы его видели таким, - произносит женщина.
Ее зовут Баян. Сегодня она - его ангел-хранитель. Она - его защитница и спасение.
- Хорошо, - соглашаюсь.
Теперь не могу вспомнить, были ли на той стене, над корпешкой с уставшим от болезней парнем, фотографии звезд казахстанской эстрады. Они развешаны по всей комнатке общежития. Помещение в 18 квадратных метров, куда входит санузел, коридорчик, кухня и собственно сама комната для трех человек.
По закону Нуржан должен был жить в двухкомнатной квартире, в которой был счастлив со своим отцом. Но ему было 13 лет, когда, вернувшись из школы, подросток не смог попасть в квартиру. Дверь через несколько часов вскрыли, обнаружили тело отца. Умер, не дождавшись, когда встанет на ноги усыновленный мальчик. Дверь же в будущее, о котором они с отцом мечтали, захлопнулась навсегда.
Выживай, пацан. Без заботы близких. Без навыков самостоятельной жизни. Без любви.
Нет, там были проблески, намекающие на оптимизм. Устроили, к примеру, добрые люди встречу с биологической матерью и ее детьми. Те приехали в общагу, кто-то очень постарался, чтобы у парня вместо квартиры в центре Алматы оказалась убитая от отсутствия ремонта крохотная комната в общежитии. Увидели обшарпанные стены, неровный, как наши дороги, бетонный пол с такими же ямами и ухабами, туалеты, как после бомбежки, и бесконечно протекающий потолок. Родниться несложно с успешными людьми, а с теми, кому нужна помощь, нужно решительно расставаться. Или нерешительно, но все-таки держаться подальше. Понятно же… Они и уехали, чтобы забыть дорогу обратно.
Нуржан никак не мог устроиться на постоянную работу, Нуржана постоянно обворовывали.
К тому же Нуржана сбила машина рядом с общагой.
Мужчина прикасается к правой стороне головы и говорит, что у него там не кость, а пластинка, которая после эпилептических припадков западает все глубже внутрь. Эпилептические припадки - последствия травмы после наезда автомашины. Вторая группа инвалидности - тоже последствия. Как и вся последующая жизнь на 35 тысяч тенге.
На лекарства, которые нужны Нуржану помимо полагающихся по гарантированному объему бесплатной медицинской помощи, и на оплату коммунальных услуг уходит почти вся пенсия по инвалидности. Если уж быть точным - 27 тысяч с копейками. Семь тысяч с копейками - на все остальное.
Люди добрые, подскажите, как не лишиться разума, выживая на такую сказочную сумму?! С ребенком на руках. У него же сын растет.
Помощь пришла оттуда, откуда Нуржан ее ждал, когда был здоров. Только слегка сменив адресат. От родственницы. Не от мамы, не от родных братьев и сестер, а от троюродной сестры Баян (на снимке).
Она тоже приехала познакомиться с братом, когда все приезжали. Она тоже видела его беспомощность и беспросветную бедность. Но она вернулась, когда поняла, что Нуржану нужна помощь.
Это она бегала кругами вокруг больницы, когда Нуржан лежал на операционном столе и хирурги сшивали его тело после наезда авто. Это она просила Всевышнего, чтобы он спас Нуржана. Это она помогает во время и особенно после мучительных эпилептических припадков.
Это Баян, узнав от Нуржана, что у него родился сын, пошла к женщине, родившей Ислама. Услышав, что ребенка ждет детский дом, Баян взяла у биологической мамы письмо-отказ, заверила документ нотариально и принесла пятимесячного малыша в комнату в общаге. В чем был - в рубашке, ползунках. Других вещей у ребенка не было.
У Баян нет семьи. Ей 49 лет. Рассталась с мужем, потому что не было детей. Она очень интересная женщина и вполне могла бы устроить свою личную жизнь в южной столице. А она стала мамой двум парням, от которых отказались биологические мамы. Отцу и сыну. Отказники разных поколений.
Кто-то совершает грехи легко, избавляясь от них, как от черновика, выкинув который можно начать жизнь набело.
А кто-то взваливает на себя ношу, которую не потянули грешницы.
Мы же с вами знаем, что на семь тысяч тенге в месяц даже одному человеку не прожить.
Мы же догадываемся, что жить в тесноте сложно...
Баян лепит манты. По 150 штук в день. Цифра внушительная, может быть. Если отнять сумму, потраченную на ингредиенты и на покупку для новой партии штучного съестного товара, то остается 1500 тенге в день. На троих. Она экономит, накопила 20 тысяч, чтобы собрать Ислама в школу. Тут пришел счет за ремонт крыши общежития - 27 тысяч.
Платить надо. И в школу надо.
В день, когда мы пришли к ним в комнату общаги, Галия Табатаева, председатель общества инвалидов “Подранки”, принесла в подарок чай, который она купила на оптовке. Там нет этикетки, непонятно, чье производство, да и срок годности непонятен. Но чай дешевый, практически даром. Спасибо Галиюше…
Есть места, где торгуют товаром с истекшим сроком, в том числе и колбасой, и сыром. Радоваться этому все равно что радоваться, что для малоимущих еще не закрыт подход к мусорным контейнерам.
Кто бы подсказал, где можно найти для третьеклассника дешевую школьную форму, портфель, спортивку, тетрадки, ручки и карандаши на семь тысяч тенге?

Хельча ИСМАИЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы