Спасительница детских душ

За последнюю пару месяцев в ювенальном суде Павлодара помирили с бывшей супругой мужчину, отобравшего у нее обманным путем дочку, поженили родителей троих детей, убедили алиментщика выплатить трехлетние долги. Во всех этих хеппи-эндах самое непосредственное участие принимала судья Марина ИВАНОВА (на снимке).

Об этой удивительной служительнице Фемиды пресса много писала в 2012 году: именно она вела процесс по делу чернорецкого учителя физкультуры Алиша ЖУНУСОВА, до смерти забившего в школьном подвале старшеклассника Сашу ДИВИНА. Тогда поразил не сам приговор - с ним все и так было понятно, а частное постановление, в котором Марина Иванова расписала, как должностные лица “довели” физрука и школьника до трагедии, а затем пытались увести первого от наказания. Судья потребовала принять меры к руководству школы и педколлективу, которые знали, что Жунусов бьет детей, но никак на это не реагировали. К школьному и сельским медикам, которые, узнав, что с юношей случилось несчастье, не бросились оказывать ему первую помощь, а организовали совещание. К членам комиссии райотдела образования, вынесшей после трагедии ложное заключение о прекрасном состоянии школьного подвала.
С тех пор, работая во вновь образованном специализированном межрайонном суде по делам несовершеннолетних, Марина Иванова вынесла не один “частник” в отношении взрослых, халатность и безответственность которых едва не привели к детским трагедиям.
- Самые тревожные процессы - когда решается вопрос о направлении трудных детей в школу с особым режимом содержания, - рассказывает спаситель детских душ. - Такую меру воздействия к мальчику с социальным расстройством поведения, состоящему на психучете, потребовали в иске органы образования Аксу. По закону педагоги были правы, и юридически отказывать в иске не было существенных оснований. Но ребенку не объяснили суть дела. Кроме того, только на процессе он узнал, что мама согласна с его направлением в спецшколу. И тогда мальчик заявил: “Запишите в протоколе: мать меня предала! Поэтому я сейчас выйду и покончу жизнь самоубийством!”. То была реальная опасность. Мы прервали процесс, пригласили единственного в областном психоневрологическом диспансере специалиста-суицидолога. Он подтвердил степень поведения мальчика как опасную. Иск о направлении в спецшколу был оставлен без рассмотрения. Ребенок остался с матерью, которая впоследствии выразила решимость справляться с его особенностями.
Иванова тогда вынесла частное определение педагогам, психологам, которые не работали с ребенком до поступления дела в суд, - не изучили его психику, образ мышления, не объяснили ему, что речь идет всего лишь о продолжении обучения в другом городе под конт­ролем специалистов. К счастью, большинство других дел, рассмот­ренных за три года судьей Ивановой, были не такими драматичными, хотя страсти кипят всегда.
- При разводах и дележе детей эмоции зашкаливают, - отмечает судья. - Бывшие супруги годами могут не разговаривать, приходят к нам врагами, а нужно сделать так, чтобы не пострадала детская психика. Очень эмоциональным было недавнее дело. Мужчина с согласия своей бывшей жены забрал их совместную дочь из Аксу к себе в Павлодар на летние каникулы, а в сентябре отказался возвращать девочку, определил в другую школу. Самого ребенка в данном случае мы не могли заслушать, потому что ей не исполнилось и десяти лет. Какой мотив был у отца: забрал ребенка, чтобы не платить алименты, или дочь ему действительно очень дорога? Я это сделал потому, объяснил он, что экс-супруга выставляет на сайтах знакомств свои фотографии.
По ходу процесса выяснилось, - продолжает Иванова, - что девочка характеризуется положительно и в школе в Аксу, где училась, и в павлодарской школе. То есть и мама, и папа - добросовестные родители. Было видно, что и сами по себе они люди неплохие. Молодые, симпатичные. Но ни тот, ни другая совершенно не желали ничего слушать о мировом соглашении, потому что были уверены - правда на их стороне.
Прошу отца рассказать: какая она, ваша дочь? как она себя чувствует в отсутствии мамы? скучает, небось? При этом хвалю его, какой он любящий отец, так хорошо воспитывает ребенка. Пока я задаю мужчине эти вопросы, женщина ревет в три ручья. Затем обращаюсь к ней: а каково девочке без папы? После этого предлагаю им сходить в кафе и посмотреть, как будет вести себя ребенок, когда увидит родителей снова вместе. Возвращаются: папа согласился вернуть ребенка. А дочь прямо в зале суда велела: “Целуйтесь!” И они обнялись...
Детали мировых соглашений, утвержденных Мариной Ивановой, - вообще отдельная история. “Истец Т. общается с несовершеннолетней дочерью Елизаветой во вторник и четверг с
8 часов 00 минут до 14 часов 00 минут, забирая дочь из квартиры по адресу… и доставляя назад по тому же адресу. К его приезду ребенок должен быть собран. В субботу истец Т. общается с Елизаветой в присутствии ответчика (матери) в досуговом центре, забирая дочь из квартиры по адресу... Данное соглашение действует до достижения ребенком четырехлетнего возраста”.
- Бывает, родители за себя не ручаются, и тогда мы все детально расписываем, чтобы у них не было поводов для ссор, - поясняет мировой судья. - Главное, чтобы маме и папе все было понятно, до мелочей, чтобы они не прибегали потом с вопросами: “Мы вот это не поняли”, “А как нам жить дальше?”. Было такое дело. Семья - женщина, двое детей и бабушка с дедушкой. Отец этих детей восемь лет назад развелся с их мамой и уехал, сыну тогда было два года, дочери - несколько месяцев. Долг по алиментам - два миллиона тенге.
И вдруг молодая женщина умирает, а ее бывший супруг, приехавший на похороны, заявляет бабушке, оформляющей опекунство: меня никто не лишал родительских прав, это мои дети, и теперь они будут жить со мной. Обращается с иском в суд - закон на его стороне, но мы спрашиваем у него: ну как дети будут у вас жить, если вы для них - фактически чужой человек? Бабушка подает встречный иск, в котором указывает: бывший зять привлекался за сутенерство.
Как распутать этот клубок? Я объяс­няю бабушке, что она уже в возрасте, с ней всякое может случиться, и это же хорошо, что папа сам объявился. В результате пришли к соглашению: дети остаются проживать с бабушкой-опекуном, папе определяется время для встреч с ними, длительность которых постепенно увеличивается. Так родственники взаимодействуют до окончания учебного года, а с 1 июня 2016-го дети живут все лето с отцом. А дальше так: если они захотят остаться с папой, значит, тому и быть, если нет - возвращаются к бабушке и дедушке. Что будет дальше - жизнь покажет, - резюмирует мой собеседник.
Полгода назад органы опеки установили, что жительница Качирского района, мать троих несовершеннолетних дочерей, не уделяла им достаточного внимания, нигде не работала, увлекалась спиртным, водила домой сомнительные компании, а их дом был в запущенном состоянии. Женщину ограничили в родительских правах, дочерей-сестер разделили: одну определили в Качирский детдом, другую - в Песчанскую специальную коррекционную школу-интернат №2 для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, третью - в областной дом ребенка. Их матери тогда “досталось” от судьи Ивановой - да так, что женщина бросила пить, устроилась на работу пекарем, сделала ремонт в доме. Более того - зарегистрировала брак с отцом девочек, который пожелал оформить девочек на себя. А на прошлой неделе суд принял решение восстановить мать в родительских правах.

Ольга ВОРОНЬКО, фото автора, Павлодар