Люди везде разные...

Елена Акимовна РЫБАЛЬЧЕНКО.
Родом из поселка Успенка, Донецкая область, Украина.
В 1941 году было 15 лет.

     Мы жили в 23 километрах от Ворошиловграда (сейчас это Луганск). Недалеко от нас под Краснодоном полгода, наверное, стоял фронт. Войска ни на запад, ни на восток не двигались. Безвластие. Ни снабжения, ни магазинов - все закрыто. Начальство все эвакуировали, а мы остались. Жили вдвоем с мамой - старшие уже разъехались. Самолеты летают. Бомбят. Не знаю, то ли это молодость была, но большого страха я тогда не ощущала - воспринимала все как должное.
В 1941 году я закончила седьмой класс, поступила в техникум. Мы даже учиться начали. А потом немцы до нас все-таки дошли. Началась оккупация, и в техникуме сказали, что нас будут эвакуировать. Мы сами шли пешком, а вещи везли на тракторе. Добрались до реки Дон и вдруг встали. Оказалось, переправу все время бомбят: отремонтируют мало-мальски (все ждут), опять людей перевозят. И снова бомбежка… Нам объявили: кто хочет, может вернуться назад, я и пошла домой к маме. Тогда видела, как по реке сплошняком плыли и люди убитые, и скотина, и вещи - воды не видно... Страсть. На всю жизнь это врезалось в память.
Ой, как мы тогда выживали! Сначала еще еда была: поля-то посажены еще до войны были, картошку мерзлую искали или еще какие овощи - этим и питались. А потом и того не стало - все подъели. Видится такое. Вот идем мы еду искать. За собой тележки двухколесные тянем, возоками мы их называли. Фронт совсем рядом. А как начнется перестрелка, ложимся - что бог даст: попадет осколок так попадет.
Одно время солдаты наши в поселке были. Возле них нам было легче - мы могли хоть как-то питаться. Позовут нас, мы котлы, в которых они кашу варили, помоем, а что наскребем (на стенках-то все равно что-нибудь да оставалось), нам достается. А немцы… У них шелковое нижнее белье было, сапоги хорошие и полные карманы шоколада. Бедные девки, как же они не соблазнятся! Они нас не обижали, у нас издевательств не было.

***

     В 1941 году меня угнали в Германию. Нас было восемнадцать девчонок из одного поселка, и мы держались вместе. Сначала попали на радиофабрику. Там я прожила восемь месяцев. Работа была нетрудная: какие-то винтики-болтики, сидели за столами, немка, кто-нибудь из наших - так чередовались. Сначала мы и говорить по-немецки не умели, и делать ничего не могли. Но постепенно мало-помалу научились.
А потом нас увезли обратно на биржу труда, откуда нас раскупили или разобрали, не знаю, как правильно сказать, хозяева. Сидели мы как товар. Очень даже оскорбительно было. но кто на нас внимание обращал? С нами обращались, как бы сказать... И не гнали, как скотину, и не били зря, но никто и не жалел.
Оттуда меня и забрал хозяин. Я почти четыре года была у него прислугой и жила в Вене. Приличный мужчина средних лет, сразу было видно, что добрый. Он держал ресторан, торговал своим вином, пивом. Большущий двухэтажный дом, на первом этаже - ресторан... Они жили вдвоем с женой. Детей у них не было. Она вставала вечером за столик, встречала гостей. У них были свои виноградники. Я там научилась вино делать и до сих пор делаю. И нынче оно у меня есть. Хотите, угощу?
- Какое-то особенное вино?
- Виноградное. Но я наловчилась делать его и из яблок, и из других фруктов. Лишь бы брожение правильное было.
Все там делала: полы мыла, помогала фрау белье стирать - у нее уже тогда была стиральная машина и отдельная прачечная во дворе. Бочки винные на триста литров чистила. Весь подвал ими был заполнен - края не видать. Меня хозяин за руки возьмет и вниз опускает, а я чищу. Много повидала и научилась кое-чему.
Не обижали хозяева меня. Жалели. У меня был отдельный флигель, в нем своя комнатка: печка-голландка, окно большое - и тепло, и светло. Спасибо им. Говорили: если хочешь, в воскресенье бери сухой паек и иди в город гулять. И я ходила. Навещала свою подругу, она тоже на хозяина работала неподалеку от меня. Погибла она там. Это уже в конце войны было. Бомбежка началась. Ее хозяйка с детьми (пятеро или шестеро у нее было) и подруга заскочили в специальную траншейку - их тогда всех заставляли рыть. И бомба как раз в нее и попала. Все погибли... Кончилась тревога, и я побежала посмотреть, как она. Понимала, что как раз в их районе бомбежка была. А от дома ничего не осталось... Люба ЧЕРНЯВСКАЯ ее звали. Она чуть старше меня была.

***

     Как только наши заняли город, хозяева мне сказали: поступай как хочешь, домой возвращайся или у нас оставайся. Мол: куда ты поедешь? Там все разбомбили, там никого нет... Но что ты! Домой шибко хотелось... К хозяину в ресторан немец ходил - какой-то чин из гестапо. Наши фильмы смотришь - страшно, карательный ведь орган. А он мне подарок сделал - измерил мою ногу и заказал для меня ботинки из кожи. Красивые. Я в них и домой приехала.
Вот сейчас спроси меня, я не помню, как из Вены добралась до Будапешта. Там был пересыльный пункт - люди отовсюду туда съезжались, формировали вагоны и отправляли их в разные области СССР. Я, наверное, дней пять или шесть ждала, когда мой эшелон будет готов. Как раз тогда война закончилась. Сирена зазвучала в городе в честь победы, а мы подумали, что налет. Давай бегать, искать укрытие, хоть под землю лезь, а это, оказывается, победа.

***

     Домой приехала - только стены стоят да крыша, ни окон, ни дверей, и травой все заросло. Сдала я нашу избушку в колхоз и поехала к маме аж на Дальний Восток - ее туда старшая сестра забрала. Целая история, как я туда добиралась. А еще из Австрии я привезла вещей порядочно. Они первое время мне сильно помогли. У нас-то в ту пору ничего не было - голытьба, ни платочка, ни штанишек, ни кофточки. Люди голые, босые, голодные. Вот я вещи на все и меняла. Мне их сами немцы - соседи моего хозяина - приносили. Все ж знали, что у них русская жила. Как сейчас у нас столько всякого добра, которое можно отдать, так и у них. Да все хорошее, заграничное...
- Не осуждали: мол, навезла добра немецкого...
- Да что ты? Все хватали, лишь бы досталось. Половину раздала, а что-то и разворовали.
Началась совсем другая жизнь...
- Вас никогда не упрекали тем, что вы хорошо рассказываете о людях, на которых пришлось работать?
- Слушайте, а разве у нас все люди добрые и хорошие? Разные, как везде. Вот мне плохие не попадались. Можно сказать, повезло. Видно, меня Бог любит. Да, многое пережила, но большой катастрофы у меня не было.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА