Тандырные лепёшки

Из детства помню рассказы моей тети, сестры отца, как они выживали после смерти родителей.
Как отец семилетним пацаном, дождавшись ночи, лазил по тандырам и соскребал со стенок обгоревшие кусочки теста. Поймай его кто-то за этим делом, объясняла она, и можно было лишиться руки. Так в Китае наказывали воров. Но голод был сильнее страха наказания.
Это была одна из самых безобидных историй для детского (моего) восприятия.
Тетя садилась у колонки, похожей на стальную птицу-аиста, которую надо было основательно прокачать, управляя железным клювом, как у диковинной птицы, - вверх-вниз, вода где-то внизу начинала издавать звуки-стоны, переходящие в хрип, как после осложнений перенесенного гриппа. Потом, охнув, колонка выпускала струю холодной воды, к которой моя тетка поочередно подносила свежие, все в пупырышках огурцы. После той процедуры все складировалось в трехлитровые чисто вымытые банки, где на дне уже лежали тут же принявшие ванну чеснок, листья смородины, укроп... Заливалось водой из-под колонки, и сверху горлышко емкости намертво закручивалось крышкой. Не помню, чтобы хотя бы одна банка взорвалась до ее торжественного открытия. Не видела никого более, чтоб вот так занимались заготовками на зиму - без стерилизации.
Банок было великое множество. На всю родню. Как теперь понимаю, на случай голода.
Она вкусно готовила, но съесть ее порции было нереально, до того они были большими. Тетка сидела над душой и требовала оставить тарелку пустой. Я ж теперь понимаю, что это тоже были отголоски голодного детства, когда она украдкой от хозяев притаскивала брату еду.
То не хозяева были, а родители ее сумасшедшего мужа. Только сироту несовершеннолетнюю можно было отдать ему в жены. Повзрослев, моя тетка смогла уйти к другому, на много лет старше ее, с условием: уезжать на историческую родину буду только с братом.
Она не рассказывала мне об этом. Никогда. Видимо, свои испытания ей казались более терпимыми, чем у ее вечно недоедаю­щего братика. Я это поняла, когда ее не стало. Поздно поняла, теперь бы я ее расспросила о ее доле...
Когда я стала жить самостоятельно, отец устраивал неожиданные визиты в мой дом, кажется, с одной целью: заглянуть в мой холодильник. И горе мне, если он казался недостаточно полным, чтобы прокормить его внука.
Страх перед голодным детством передался мне по наследству, я его почти физически ощущаю, когда вижу малышню в некоторых семьях. И стариков, пересчитывающих тенгушки у пакетов с дешевым супнабором из костей.
Со своими детьми на эту тему не могу вести беседы, помня, какое неподъемное горе обрушивалось на меня от воспоминаний тети в те минуты у колодца с ледяной водой, так, что тяжело было дышать. Или потому, что рассказы от первого лица так пронизаны были болью, что передать ее просто невозможно.
Но мои дети не бросают хлеб на землю. Генетически передалось.

Хельча ИСМАИЛОВА, фото с сайта www.photosight.ru, Алматы