Единицы

Много лет назад мы вселились в новый дом. Под окнами шумела речка. Заботливые градостроители привезли молодые деревца, понатыкали их на берегу. Деревья высохли под журчание воды. Сухие палочки торчали до следующего года, пока не приехали градостроители и не заменили их. Некоторое время по утрам, громыхая, подъезжала водовозка, обрушивала на саженцы мощные струи воды. Говорят, что кто-то из жильцов пожаловался на шум в раннее время суток, когда сон особенно сладок, и водовозка по просьбе трудящихся исчезла.
А деревца взяли и прижились!
Оказывается, каждый день мужчина из соседнего дома спускался по скользкому берегу к воде, поднимался и выливал под каждое деревце по ведру воды. Никто ему не платил. Никто его не просил.
Я узнала об этом лет через десять. Кто-то не знает до сих пор. Думаю, мужчине от этого ни холодно ни жарко. Если его не смущали в то время те, кто совершал утренние пробежки, ни слова не сказал он и тем, кто по вечерам часами мог трепаться со знакомыми, бросая с моста шелуху от семечек в воду.
Сейчас под теми деревами стоят лавочки. Цивильная такая набережная получилась.
Благодаря одному человеку.
Таких, как он, не так уж много, и мы стараемся их не замечать. Потому что в противном случае надо как-то проявлять эмоции: похвалить или лучше встать рядом. А не хочется. Если бы кто объявил сбор денег на полив или субботник, мы бы массово проигнорировали, и это была бы позиция революционеров: почему это мы должны делать, когда есть КСК, гор­озеленение и т.д.? А если кто-то выполняет их работу, то это его проблемы. Получается, мужчина, взявший на себя ответственность за деревца, дурак? А мы, умные, критически настроенные, можем теперь гулять с детьми под разросшимися деревьями…
Недавно мне повезло побывать в музее, посвященном бойцам Панфиловской дивизии и другим бойцам, защищавшим в 1941 году Москву. У экскурсовода музея - четверть ставки. Это мало, обычный человек за такие деньги не работает. Можно запустить в зал людей и пусть себе читают красноречивые надписи… Или только отвечать на вопросы, если они возникнут у посетителей музея. Но женщина проводит многочасовые экскурсии, сопровождая приехавших к мемориалу защитников, к братской могиле… Муж у нее военный, всего вроде хватает. Отчего она разрывает себе сердце, передавая нам, как сокровище, наше же прошлое? А потому что добровольно взвалила на себя обязанность… Она, между прочим, после экскурсий идет снова к историческим местам и собирает мусор за теми, кто ее слушал. Невозможно для некоторых чтить память и не бросать под ноги обертки из-под конфет. Ее это не бесит, она очень надеется, что, оставив пустые пластиковые бутылки, люди увезут с собой нечто большее. Любовь к родине, например, патриотизм…
Мы были далеко от музея, на поле, которое даже через 75 лет по частичкам отдает поисковикам трофеи военных лет… Экскурсовод рассказала, что после войны учительница местной школы по фамилии Никитина стала собирать материалы о битве под Москвой. У нее был небольшой дом, куда мог приехать каждый фронтовик, который был здесь в 1941 году. Учительница сама себя уполномочила стать хранительницей прошлого, потом превратила свой дом в музей, который потом перерос в тот музей, в котором мы были… Сама учительница была одинокой и умерла в доме престарелых. Вполне вероятно, что если бы не учительница Никитина, то музей мог и не появиться или появился бы гораздо позже...
Один человек может стать проводником человеческой памяти, спасая нас от лжи будущих времен. Другой человек может спасти гибнущие деревца… А нам хотя бы не бросать мусор им под ноги...

Хельча ИСМАИЛОВА, Алматы