До уровня помойки

В детском отделении больницы мама отпрашивалась домой, чтобы принять душ. Ребенку за три дня в больнице заметно полегчало. Мама малыша уверяла, что за два часа обернется. Во время ее отсутствия я была готова присмотреть за крохой. Пеленки поменять, на руках поносить, дать попить...
Сначала отказалась выпускать из отделения медсестра, едва процедив, что нужно разрешение лечащего врача. Лечащий врач отправил к дежурному, тот - к завотделением. Завотделением был на операции. К концу рабочего дня удалось и его поймать, он сказал, что нужно писать заявление на имя главврача, который будет только завтра или послезавтра...
- Уточните у секретаря!
Голова осталась немытой. Как чувствует себя немытое тело, наверное, нет надобности объяснять.
На всех этапах разрешительных поисков для принятия душа поразила отповедь медперсонала. Не скупились. Не выбирали особо выражения. Если выслушанное привести к общему знаменателю, то в кратком изложении это звучит так:
“От грязи никто не умирал, бери пример с мам, которые здесь по месяцу находятся и не моются! Ради ребенка можно потерпеть”.
Ради ребенка можно кровь сдать, можно ночами не спать, бежать на край города в поисках нужного лекарства. Если надо - жизнь отдать. Но требовать ради ребенка не мыться месяц? Нет, если бы это исцеляло детишек, я бы тоже присоединилась к акции несвежих тел, отдающих пОтом за версту. Мы ж все понимаем: это легче, чем установить душевые кабины, хотя бы одну на этаж, парочку - на всю больницу старой постройки. Пусть даже платно...
А потом приехала подруга из Израиля, где оперировали ее пожилую маму. Была полостная операция на сердце. На следующее утро пришла медсестра и сказала:
- Будем принимать душ.
Моя подруга стала тихо и заискивающе причитать:
- Может, не надо? Мы ж только после операции.
- Странная вы женщина, - ответили моей подруге, - сами-то, поди, уже приняли душ, почему этого не может сделать ваша мама?
Заклеили непромокаемыми повязками швы, посадили маму на специальную коляску, приспособленный вариант обычной инвалидной прогулочной, нехитрая техника без труда въехала в широкий душ...
А у нас традиция такая: подчеркивать трудности еще большими трудностями и неудобствами. Мы всегда найдем пример, что кто-то достойно переносит жизнь без комфорта, чтобы уколоть им разных там фифочек, которые боятся лишний раз не принять водные процедуры. Мы найдем место подвигу даже там, где героизм не требуется.
Еще мы умеем давать советы.
На базаре бабушке, охающей от цен, неподъемных для ее пенсии, продавщица говорит:
- Вы бы, бабуля, по базарам не шастали, нервы бы целее были.
Люди кругом молчат. Кому какое дело до бабки, проходящей мимо?
Чем продавщица лучше медперсонала больницы, о котором выше шла речь?
“Бабушка, не ешь мяса, не раздражай нас своими причитаниями... Никто еще от голода не умер”.
Тут одна организация в южной столице стала кормить таких бабушек (и дедушек тоже). Мы с фотокором газеты поспешили: хорошее дело, почему бы не рассказать? А в той организации стали нас просить не делать этого. Мы, говорят, нелегально кормим, постоянно меняя место дислокации, хотели все законными путями оформить, но санэпидстанция не разрешает кормить на улице стариков и бомжей, говорят, что это антисанитарно.
Бабушки и бомжи пошли к помойкам потрошить пакеты с мусором, выискивая съестное.
На уровне помоек уже никто никого не учит, как надо жить и чем нужно жертвовать.

Хельча ИСМАИЛОВА, Алматы