Чашка чая

Мы втроем приехали поздно вечером. Хозяева нас напоили, накормили, спать уложили, а утром без всяких предисловий подвели самую старшую из нас к окну и сказали: если захотите есть, то, пожалуйста - вон там находится магазин.
Моя спутница была известной исследовательницей музыкальной культуры Востока. И пригласили ее за границу на международное мероприятие, чтобы она рассказала, как надо бережно относиться к наследию предков. Деликатное обращение к старшим было для нее аксиомой, как и восточное гостеприимство. Она выложила накануне подарки и всякие вкусности для хозяев, мы долго говорили с нашими бывшими соотечественниками, над чем-то смеялись, строили планы на ближайшие дни. Все намеченные пунктики были исполнены: нас свозили куда надо, нам показали, что обещали. А есть мы ходили в кафе у супермаркета, даже когда хозяева садились за стол. Скорее даже так: особенно в такие минуты.
Ничего страшного не произошло, никто от голода не умер. Вероятнее всего, решили мы тогда, в договоре, который составлялся с организаторами мероприятия (которые и пригласили нас), наши обеды не оплачивались. Ну и ладно.
Но пару раз все-таки в летящем на родину самолете и уже дома ученая женщина пытала меня:
- Смогла бы ты не напоить чаем гостей твоего дома?
Экзаменовала, блин, чтобы стереть испытанный шок и вернуться к ценностям, которые проповедовала.
Лет через десять после этого, может, и чуть больше, повезло мне с коллегами с областного телевидения побывать уже в другой стране. Стране, куда стремятся многие наши граждане. Нет, там очень хорошо, все улыбаются, без очереди никто никуда не лезет, да и очереди мы видели только в музеях. Коллеги снимали документальный фильм, поэтому в семьях, где проживали наши герои, мы бывали очень долго.
Приезжаем мы однажды в замечательную семью. Там все как в индийском кино: любовь-морковь, слезы радости... На наших глазах проходит один день заграничной счастливой жизни: все шипит, скворчит, блендером что-то смешивается, фигурно вырезается, из шкафов вынимается фамильное серебро.
Оператор снимал, как они садятся за стол, как едят, как добавку разливают по тарелкам.
До этого на пленку были записаны часы искренности: они говорили даже о том, о чем мы не решались спросить.
У меня плохо монтируется эта искренность с тем, что нам не предложили чая. Ах да, чая там не было, были сок и вода, но это тоже - мимо нас.
В общем, вроде как стыдно даже обсуж­дать эту тему. Мы же не халявщики какие. Но осадок остался.
Думалось: у нас не так. Гордость даже была по этому поводу.
Вот как-то с фотокорреспондентом нашей газеты возвращались из Талдыкоргана, увидели вдалеке отару, вокруг какие-то разрушенные строения. Фотограф представил будущие шедевры, и мы не смогли отказать художнику: свернули с трассы.
Чабану честно сказали, что любопытство нас привело, обещали чуток осмотреться и уехать.
Хозяин со снохой сказали:
- Нет! У казахов так не положено.
Вытащили нарядные корпешки, усадили за маленький столик, налили в пиалки топ­леное теплое молоко, открыли миниатюрный холодильник и стали все выгружать на стол: курт, иримшик, сметану...
Приглашали еще в гости. А мы их - к себе.
Моя сокурсница прячет от себя самой заморские конфеты и деликатесы. Для гостей.
До недавнего времени казалось, это наша самая отличительная сторона - гостеприимство. Все, что есть, - заглянувшему к тебе на огонек путнику.
Пока не случилась командировка, в которой зародились сомнения. В ауле, куда мы приехали с тем же фотокорреспондентом, не было кафе и столовой. Там степь простиралась разноцветным ковром до горизонта, там в каждом доме была домбра. Там не было заборов в человеческий рост. Там жили такие позитивные люди, что хотелось обнять каждого.
Но чай нам не предложили, хотя, переходя из дома в дом, мы некоторых хозяев заставали за накрытым дастарханом.
Сейчас это уже не удивляет, поскольку счет подобным историям пошел на десятки.
То ли мы жадными стали, то ли переняли заграничный опыт общения...

Хельча ИСМАИЛОВА, фото с интернет-ресурсов, Алматы