Таможня слезам не верит

Госман АМРИН: Если контрабандисты на нас жалуются, значит, мы всё делаем правильно

В этом году вновь остро встал вопрос таможенной очистки товаров, следующих из Китая в Казахстан и в другие страны Единого экономического пространства. И многие бизнесмены критикуют казахстанских таможенников - дескать, их коллеги из Кыргызстана работают быстрее и не усложняют процесс. Как результат - резкое увеличение объема товара, который идет через Кыргызстан, а не через Казахстан. Свои претензии к профильному комитету Минфина уже высказали и в мажилисе, и в Национальной палате предпринимателей. Так что же происходит на границах Казахстана на самом деле? Об этом газете “Время” рассказывает заместитель председателя комитета государственных доходов Министерства финансов РК Госман АМРИН (на снимке).

- Госман Каримович, недавно в мажилисе озвучили статистику, согласно которой большинство предпринимателей сейчас предпочитают растаможивать товары в Кыргызстане, и причинами этого бизнес назвал явно фискальную политику органов государственных доходов. Так ли на самом деле?
- Да, мы признаем резкое увеличение импорта китайских товаров через Казахстан в Кыргызстан, но причины этой тенденции лежат в другой плоскости.
Большинство участников ВЭД (внешнеэкономическая деятельность. - Ред.) сами не занимаются торговлей завезенными товарами. Они лишь оказывают услуги оптовикам на рынках по консолидации, перевозке и таможенной очистке товаров. Мы их называем консолидаторами.
Чем дешевле они проведут таможенную очистку товара, тем больше их заработок на разнице. Предпринимателям же это выгодно в силу дешевизны. Но ведь именно по этой причине казна несет убытки.
Поэтому вполне закономерно, что такого рода консолидаторы стремятся туда, где контроль слабее, ставки таможенных пошлин и требования к безопасности товаров ниже.
В КР сейчас действует переходный период для определенных товарных групп по ставкам таможенных пошлин и требованиям безопасности.
Именно с перетоком “серого” импорта мы связываем рост в 52 раза за первое полугодие 2016 года транзита товаров в Кыргызстан из Китая через Казахстан. Все мы прекрасно понимаем, что этот объем товара не предназначен для внутреннего потребления Кыргызстана, он реализуется по всему ЕАЭС.
К примеру, в марте 2016 года сотрудники службы экономических расследований комитета выявили факт контрабанды большой партии обуви на девяти грузовиках с прицепами стоимостью свыше 590 тыс. долларов США из КНР в Кыргызскую Республику.
Товары завозились из КНР и проходили таможенную очистку по процедуре таможенного транзита на приграничных таможенных постах Казахстана. По документам груз следовал в адрес одной из компаний на территорию Кыргызской Республики.
Однако груз, так и не заехав на территорию КР, сразу проследовал в РФ для реализации. При этом таможенными органами Кыргызстана подтверждалось завершение процедуры таможенного транзита с прибытием и таможенным оформ­лением товаров на территории Кыргызской Республики. Налицо использование схемы лжетранзита.
- Депутат Аманжан ЖАМАЛОВ, который и поднял эту тему, раскритиковал систему управления рисками (СУР). Он отметил келейность при ее формировании, непрозрачность, нежелание привлекать независимых специа­листов...
- Главная цель СУР - выявление рисковых субъектов, то есть установление областей повышенного риска. Исходя из этого определяются формы таможенного конт­роля. Кроме того, СУР дает возможность отделить от нарушителей добросовестных участников ВЭД и создавать им максимально благоприятные условия.
Для наполнения системы используются различные источники: базы данных таможенных органов ЕАЭС, оперативная информация службы экономических расследований, обращения граждан и юридических лиц, информация иных госорганов, СМИ и так далее. Также мы используем методы интеллектуального анализа Data Mining.
Использование СУР основано на Международной конвенции об упрощении и гармонизации таможенных процедур, Рамочном стандарте безопасности и облегчения мировой торговли Всемирной таможенной организации.
Как вы сами понимаете, профили СУР носят конфиденциальный характер. Во всем мире так. Смысл этого в том, чтобы недобросовестные предприниматели не могли обходить систему, зная ее содержание.
При этом мы сами предлагаем бизнес-сообществу в лице НПП принять участие в формировании стоимостных индикаторов СУР. Это соответствует нашей стратегии развития таможенных органов в части их большей прозрачности.
- Также народный избранник утверждает, что из проведенных в прошлом году 36 тысяч досмотров только в 103 случаях выявлены нарушения. Такая же ситуация с таможенными экспертизами. И это вы называете эффективной работой?
- Действительно, статистика прошлых лет неутешительная. В 2014 году показатель эффективности составлял всего 27 процентов. Но именно эта ситуация подтолкнула нас существенно модернизировать СУР. В результате мы смогли поднять ее эффективность до 49 процентов, то есть каждый второй сигнал системы подтверждается выявлением нарушения или добровольной корректировкой декларации предпринимателем.
При этом охват деклараций контролем снижен с 36 до 20 процентов, сегодня лишь каждая пятая декларация попадает под СУР.
По результатам применения системы за восемь месяцев 2016 года наши сотрудники выявили 15 уголовных преступлений и 313 административных правонарушений, около 20 тысяч корректировок таможенной стоимости.
Также мы пересмотрели методологию назначения экспертиз. Экспертиза назначается как самая крайняя мера и только по рисковым участникам ВЭД со средней стоимостью партии около 400 тысяч долларов США. Здесь внедрен принцип окупаемости затрат, когда по мелким партиям экспертиза не назначается.
Так, если в 2015 году было назначено 1455 экспертиз, то за восемь месяцев 2016 года проведено только 233 экспертизы.
- С чем же тогда связаны жалобы предпринимателей на неэффективность таможенных процедур?
- Как признали в НПП, жалобы в наш адрес не носят массовый характер, они не могут отражать мнение большинства предпринимателей.
Есть такая закономерность: действие рождает противодействие. Усиление и улучшение таможенного контроля с нашей стороны создают некомфортные условия для контрабандистов всех мастей. Многие из них меняют направление своих потоков, а некоторые пытаются сломать наметившуюся систему противодействия экономической контрабанде.
Добросовестные участники ВЭД, субъекты низкого риска, к которым относятся уполномоченные экономические операторы, крупные налогоплательщики, находящиеся на мониторинге, инвесторы, отечественные производители и просто те, кто добросовестно соблюдает законодательство, не подпадают под действие СУР.
Что касается характеристик остальных участников ВЭД, перемещающих, к примеру, товары народного потребления из Китая, то картина там не очень хорошая. Почти 70 процентов из них не имеют активов, 12 - не платят налоги внутри страны вообще, 25 процентов имеют коэффициент налоговой нагрузки менее 0,1 процента, почти у 20 процентов нет работников, 40 процентов - занимаются меж­дународной торговлей не более 1,5 года.
Это и есть рисковые субъекты, на которых мы сконцентрировали внимание. Они же в основном и высказывают недовольство.
Каждый предприниматель может обжаловать решения таможенных органов в суде. Но судебное разбирательство требует раскрытия всей “серой кухни” участников ВЭД, нарушители на это не готовы идти. Всегда проще критиковать в целом, не углубляясь в какой-то конкретный прецедент.
В 2015 году по индикатору “обременительность таможенных процедур” в отчете по глобальной конкурентоспособности Казахстан поднялся на 22 пункта и расположился на 55-м месте. Независимые эксперты говорят, что мы движемся в правильном направлении.

Подготовил Михаил КОЗАЧКОВ, фото из архива Госмана Амрина, Алматы