Фокус-покус,

или Как у нас финансируют научные проекты

     Какой будет завтра казахстанская наука, даст ли она разработки и технологии развитию наукоемкой экономики, станет ли котироваться в мире - напрямую зависит от финансирования отрасли. Дополнительные 100 млрд. тенге обещаны в ближайшее время президентом страны на развитие образования, науки и медицины. Но ученые волнуются: кому конкретно достанутся финресурсы? И не без оснований - последний конкурс, проведенный профильным министерством (МОН) по грантовому финансированию науки на 2018-2020 годы, прошел, по их мнению, с очевидным перекосом. В том, что и почему не устраивает ученых, разбирался наш корреспондент.

Парадоксально, но факт: солидные суммы получают проекты с оценкой ниже среднего и даже с неудом после серьезнейшей проверки с участием зарубежных экспертов. Темы с высокими баллами, имеющие выход в ноу-хау, остались практически без финансовой подпитки. Один из маститых так прокомментировал результаты конкурса: “Сотворили фокус-покус!”. Но прокомментировать казус открыто отказался: дескать, вообще лишат финансирования. Примечательный штрих! МОН от серьезного разбора конфликтной ситуации практически отстранился.
В СМИ и социальных сетях те, кто много лет отдал казахстанской науке, журналисты и блогеры с начала года кричат о профанации конкурса, явной несправедливости и необходимости пересмотреть его итоги. Пишут, что гранты незаконно получили лица, не являющиеся аккредитованными субъектами науки.
Что же произошло на самом деле: невероятная случайность (сбой, как известно, возможен в любой системе) или запланированная закономерность?
Раньше чиновники сами по своему усмотрению и выбору распределяли средства на разработки и исследования. Жалоб на их “объективность” и пристрастия к любимым и нелюбимым было множество. И президент страны, чтобы искоренить конфликты, предложил отдать распределение финансов в руки самих ученых. МОН, его комитет науки “родили” семь ННС - нацио­нальные научные советы по различным отраслям. Согласно постановлению правительства в их состав входят ученые, предприниматели, представители общественных организаций, таких как “Атамекен”, причем доля ученых не превышает половины.
Именно ННС после экспертизы и определяют судьбу поданных заявок. После нескольких лет работы без серьезных нареканий, уже при занявшем кресло министра образования и науки Ерлане САГАДИЕВЕ, состав и руководство ННС обновились. Вот тут-то и случился казус.
Оговоримся: серьезные обвинения посыпались в основном только в адрес ННС по информационным и телекоммуникационным технологиям, который возглавил директор Института информационных и вычислительных технологий Максат КАЛИМОЛДАЕВ. Хотя такое быть не должно.
Именно его институт из общего объема в 5 млрд. 800 млн. тенге, выделенных на исследования в данной области по грантовому финансированию на три года, получил 1 млрд. 384 млн. тенге, то есть почти четверть всей суммы. Причем на проекты, большая часть которых получила от экспертов низкие баллы. Бывший тогда руководителем комитета по науке Болатбек АБДРАСИЛОВ объяснил нашей газете (см. “Время” от 7.2.2018 г.) необходимость такой дележки тем, что государство готово профинансировать проекты для оборонной промышленности, разработчиком которых является возглавляемый Калимолдаевым институт. По его словам, в то время уже готовилось соответствующее постановление правительства.
Заметим: миллиард с миллионами распланированы на три ближайших года, и, значит, сверхважные разработки предстояло еще создать. Но будут ли они после выхода в свет соответствовать мировым стандартам - большой вопрос. Что же касается указанного постановления, то, по нашим данным, оно так и не вышло.
Руководитель отдела Института математики док­тор математических наук Махмуд САДЫБЕКОВ объяснил нам особенности финансирования науки:
- Закон о науке определяет три вида финансирования: базовое - для поддержания научно-исследовательских организаций; программ­но-целевое, предназначенное для решения глобальных задач, важных для страны; грантовое, призванное поддержать инициативную работу ученых. Ученые сами предлагают исследования, пишут заявки, и те оцениваются на предмет актуальности предложенной тематики. Еще важно, имеет ли научный коллектив соответствующую квалификацию и материальную базу, чтобы решать заявленные задачи. Высокие баллы по проекту означают, что тема актуальна на международном уровне, коллектив готов ее решать, запрошенная сумма нормальная, словом, все хорошо.
В данном случае получилось так, что ННС без учета экспертизы решил, какие проекты нужны Казахстану, а какие не нужны. И вот под приговором “не нужны” нет никакого обоснования! И не понятно, какие проекты, по каким признакам стоит считать нужными, а какие нет. Они в ННС - значит, выбирали на свой вкус, и получилось так, что большое количество проектов с высокими баллами не получили финансирования вообще. Другим дали в разы меньше, чем было заявлено.
А процедура такая, что по законодательству решение ННС является окончательным. И министерство в лице комитета по науке разводит руками: мол, по положению мы ничего не можем исправить. Когда же мы обращаемся в ННС, там говорят: смотрите, у нас тайное голосование, вот по результатам эти заявки не прошли, и мы ничего не можем сделать. В итоге темам, набравшим 35 баллов из 36, отказано! Что говорит о том, что был какой-то сговор, но доказать это невозможно. Все голосование - тайна за семью печатями. Кто как голосовал - не дознаешься. А вот заявки с 18, 19 баллами теперь с финансированием. Но в них никакой актуальности науки нет, а запрошенная сумма превышена.
Почему сейчас мы поднимаем этот вопрос? Идет распыление средств не в пользу развития науки. В недавнем послании народу глава государства поручил выделить 100 млрд. тенге и предупредил, что если мы не одумаемся, потом еще 100 лет будем глотать пыль вслед за другими странами. Но вот с таким, так сказать, кулуарным финансированием есть большая опас­ность, что средства опять уйдут к людям, имеющим слабое отношение к науке.
Кому и почему, по каким мотивам потребовалось сменить в ННС открытую процедуру голосования на тайную и кто от этого в выигрыше, знает замдиректора Института ядерной физики доктор физико-математических наук, профессор Насурлла БУРТЕБАЕВ:
- Любой нормальный ученый открыто выражает свое мнение. В Агентстве по делам госслужбы и противодействию коррупции меня спросили: “Вы были членом ННС?” “Был”, - отвечаю. “Вот эти проекты смотрели?” - “Смотрел” - “Ваше мнение?” - “Эти проекты я не подписал. У меня были четыре проекта из 70 по нашему ННС. Я им дал положительную оценку, потому что оценил их реальную необходимость для Казахстана. За них я отвечаю. По указанным вами проектам экс­пертную оценку готовили другие члены ННС, в том числе и председатель ННС. А вот те проекты, о которых вы говорите, это вообще смех и грех! Когда мы их предварительно обсуждали, я говорил: уважаемые коллеги, это не научные проекты, это же давно известные вещи! Такие идеи и готовые программные продукты можно найти в Интернете”. Мне отвечали: “Но эти проекты подали, мы же должны их рассмотреть, положительная экспертиза есть”. И вот по этим шести или семи проектам те члены ННС, которые им дали хорошую оценку, пусть и отвечают.
Скажу прямо: тайное голосование, на мой взгляд, вредит работе ННС. Сколько спорных моментов появилось, а привлечь человека по результатам тайного голосования нельзя: кто голосовал против, кто голосовал за - ни с кого не спросишь. До сентября 2017 года все было открыто, а потом откуда-то поступило предложение: давайте попробуем тайное голосование. Нынешний председатель ННС Калимолдаев защищал идею тайного голосования, и в сентябре мы начали его использовать для принятия решений совета.
Что из этого вышло, говорят факты: из общего объема финансирования в 3,6 млрд. тенге на этот год ННС под руководством Калимолдаева одобрил проекты частных лиц на 2,1 млрд. тенге, хотя эти заявки получили самые низкие баллы. Еще он как председатель ННС участвовал в распределении грантов по коммерциализации АО “Фонд науки” в 2017 году. И тут тоже большинство заявок с высоким баллом, образно говоря, получили фигу, и наоборот, “фиговые” с массой серьезнейших замечаний были профинансированы. Тенговый дождь пролился, в частности, на следующие проекты:
- из 79 проектов 62-е место у “SPRINTZ-геймикация бизнес-обучения”, заявитель и руководитель МУХАНОВ Данияр Усенбекович, общий балл - 32,93 из 72 возможных, то есть менее 46 процентов, запрашиваемая и одобренная сумма - 300 млн. тенге;
- 67-е место - “Глобальный поиск комплектующих с использованием BigData”, заявитель и руководитель ШАЙХЫСЛАМОВ Ербол Бахытбекулы, общий балл - 30,34, запрашиваемая и одобренная сумма на проект - 300 млн. тенге;
- 68-е место - “Q-conference - поиск бронирования залов для проведения различных деловых мероприятий”, заявитель и руководитель РАХИМЖАНОВА Алия Канатовна, общий балл - 29,51, запрашиваемая и одобренная сумма - 300 млн. тенге;
- 69-е место - “Check certificate онлайн выдача сертификатов”, заявитель и руководитель ШУТИЛИН Евгений, общий балл - 29,16, запрашиваемая и одобренная сумма - 300 млн. тенге.
Насурлла Буртебаев убежден: гранты на коммерциализацию науки нужно отменить:
- МОН регулярно предлагает финансовую поддержку для коммерциализации научных разработок, а именно - современных технологий, разработанных нашими учеными с целью их внедрения в производство с выпуском конкурентоспособной продукции. Наблюдаемая реально, ощутимая отдача от этой финансовой поддержки государства в экономику страны минимальна. А поднимать коммерческие проекты должны бизнес-структуры, поскольку это их прямые интересы. Свои деньги будут отдавать и поддерживать только реальные полезные проекты.
Освободившиеся финансовые средства необходимо направить на фундаментальные прикладные исследования, которые устанавливают новые закономерности природы и свойства материалов. Именно они могут послужить основой для новых перспективных технологий. Ученые же должны создавать продукты, востребованные предпринимателями, но финансировать коммерциализацию государству не нужно. И так денег мало для науки, и вот такая финансовая поддержка коммерциализации на самом деле, по-моему, уменьшает финансирование науки.
Из документов, переданных в редакцию, известно, что в двух вышеперечисленных проектах в группе разработчиков есть люди, которые никогда не занимались заявленными темами. Своего рода мертвые души. Между тем узун-кулак сообщает, что у дел о “лауреатских” грантах, расследуемых в Агентстве по делам госслужбы и противодействию коррупции, есть лоббисты, желающие все спустить на тормозах. Правда, стало известно, что расследование взяли под свой контроль в центральном аппарате партии “Нур Отан”, и, вероятно, скоро мы узнаем, какова истина.

Исаак ДВОРКИН, коллаж Владимира КАДЫРБАЕВА, Алматы