Банкротом можешь ты не быть...

Поправки в законодательство о банкротствах дают пищу для размышлений о всей нашей экономике

     Министерство финансов разработало поправки в законодательство о банкротстве и реабилитации, которые направлены на упрощение этих процедур для бизнеса, сказал вице-министр финансов Канат БАЕДИЛОВ в мажилисе в прошлый четверг.

Действующий закон не позволяет предпринимателю быстро закрыть неудачный бизнес, так же сложен процесс реабилитации тех, кто еще может удержаться на плаву. Все это планируется упростить для тех примерно
4 тысяч субъектов, которые, по данным вице-министра, проходят сейчас процедуру банкротства, и еще для порядка 400 предприятий, находящихся в стадии реабилитации.
Плюс упрощение открывает дорогу для ликвидации или самоликвидации гораздо большей массы (по оценкам находящихся в теме специалистов, около 18 тысяч) хозяйствующих субъектов, которые фактической деятельности давно уже не ведут, а только копят долги перед КГД - комитетом государственных доходов.
Ну что же, банкротство по инициативе самого ли неудачливого бизнесмена либо его кредиторов или налоговиков - дело в рыночной экономике самое нормальное, а потому чем проще, тем лучше, и давайте поаплодируем авторам законопроекта.
Хотя простота, как гласит старая поговорка, хуже воровства, поэтому стоит примерить эту вечную истину и к нашему случаю. Начиная с самого инициатора этих таких удобных упрощений - Минфина. Интерес понятен: убрать из фискальной отчетности всех тех, с кого все равно уже ничего не возьмешь. Но это-то и смущает - задействованный в процессе конкретный интересант разрабатывает законодательный акт, затрагивающий интересы многих сторон и требующий аккуратно сбалансированного подхода. Мы ведь имеем уже Национальный банк, который за финансовым рынком и надзирает, и регулирует, и сам же на нем активно играет - нашими пенсионными накоплениями. 
А вот в цивилизованной Европе, например, нормативная база и прак­тика построены так, что главным вершителем судьбы попавшего под банкротство или реабилитацию предприятия является суд, у нас же - фактически тот самый КГД. И добро, если бы взявшие на себя центральную роль фискалы вытягивали увязшего в неплатежах предпринимателя, восстанавливали его платежеспособность вообще и налоговую в частности. Так нет, практически все (утверждают те же знающие специалисты) попавшие под банкротство предприятия будут не реанимированы, а… похоронены. Равно как и процедура реабилитации редко когда заканчивается выздоровлением, чаще всего - теми же похоронами.
Тогда как в той же Европе, наоборот, банкротство почти никогда не ведет к остановке данного производства - предприятию меняют хозяина или управляющего, его могут разделить на части, перепрофилировать, но сохранить производственные мощности и работников - это главные приоритеты. В этом смысле единственный, не считая кредиторов, кто конкретно несет потери от банкротства, это сам банкрот. На нем рынок ставит пусть не окончательный крест, но серьезную отметину. Ни следующего кредита, ни новой управляющей должности ему так просто уже не получить. Не то что у нас, где можно грохнуть один бизнес и спокойно заняться следующим. Впрочем, у них тоже так бывает: тот же Дональд ТРАМП, прежде чем стать президентом США, говорят, переживал банкротство целых три раза. Не оттого ли он и ставит сейчас на уши весь мировой рынок?
Вообще же, оттолкнувшись от темы банкротства, мы можем провести более широкие и поучительные параллели между тем, как это делается у нас и у них. И здесь в самый раз вспомнить мгновенно превращенный в крылатую фразу вопрос премьера Бакытжана САГИНТАЕВА: “Мы открываем тысячи заводов, но почему они не дают эффекта?..” 
Вообще, по глубине заложенных смыслов эта как бы походя обращенная к акимам сентенция заслуживает стать главным вопросом всего нынешнего десятилетия. И нам не раз еще придется возвращаться к расшифровке подразумеваемых главой правительства нюансов и подтекстов. 
Но если отвечать прямо, то продвинутые знатоки рынка без запинки скажут: потому что в экономике засилье государства. Вот, дескать, если бы правительство приватизировало госкомпании и дало развиваться свободному рынку, тогда бы все заработало, в том числе и эффективный механизм банкротств.
Так-то оно так… да не так. Ведь большая часть экономики концентрируется в руках государства вовсе не потому, что в руководстве правительства засели до сих пор не разоблаченные коммунисты. Все объективно: наш свободный рынок без государственного участия тут же бы и… обанкротился. Даже и без соответствующего законодательства, сложного или упрощенного.
А почему - вот это принципиальное наше отличие от того же европейского, например, рынка нам хорошо бы уже наконец уяснить.
Тут все различие в том, что мы тоже органическая часть мирового рынка, включая уже попавшийся нам на язык европейский (именно на него поставляется основная масса казахстанской нефти и металлов), но периферийная часть. Вроде как общий для хозяев и прислуги дом, но с разными правами и условиями проживания. Для рыночной периферии все устроено принципиально иначе, чем для метрополии. Например, идеальная формула для классической рыночной модели такая: “дешевый кредит и богатый покупатель”. Имеется в виду, конечно, производственный кредит, благодаря которому рынок наполняется все новыми товарами и услугами, раскупаемыми состоятельной массой. А у нас строго наоборот: задранной стоимости кредит совершенно неокупаем для производственников и идет в основном на потребительские цели. Причем граждане влезают в кредитную кабалу во многом как раз от безденежья.
Такой порядок и поддерживает неукоснительно Национальный банк. И вовсе не из-за неразоблаченного вредительства, а исключительно на благо… только не Казахстана, а внешних метрополий, которым совершенно не надо, чтобы из нашей страны шли какие-то еще товары, кроме сырьевых. И тем более не надо, чтобы внутри Казахстана имелись бы собственные инвестиционные и кредитные источники и развивались бы еще какие-то производства, кроме сырьевого экспорта. Вот этим - поддержкой не ориентированного на внешний рынок производства и внутренней социальной инфраструктуры - и приходится заниматься правительству. Не может же оно оставить без куска хлеба и элементарного обустройства примерно три четверти населения и всего прочего бизнеса, не задействованного в обслуживании сырьевого экс­порта.
Причем занимается этим правительство немножко по-партизански, поскольку основная его функ­ция - обслуживание интересов субъектов внешнеэкономической деятельности: экспортеров сырья, импортеров готовых товаров и, конечно же, получателей иностранных инвестиций и кредитов. И вот что важно: всех этих участников внешнеэкономической деятельности такие проблемы, как отсутствие внутри страны доступного кредита и достаточных инвестиций, не волнуют - все необходимое они получают с внешних рынков. А низкая платежеспособность населения им даже на пользу - рынок труда дешевле. И тем более их, этих внешних игроков, не волнуют сложные или простые механизмы банкротства, им это не грозит и их не касается.
Короче, мы имеем колониальную экономику, вот до каких мыслей можно докатиться, рассуждая всего лишь о механизмах банкротства.

Пётр СВОИК, рисунок Владимира КАДЫРБАЕВА, Алматы