Ночная промашка

Передовые страны, развивая альтернативную энергетику, имеют и дифференцированные по зонам суток тарифы. До этого года так было и у нас. Было, но… сплыло

К 2030 году доля альтернативной энергетики в энергобалансе Казахстана достигнет 30 процентов. Такие красивые цифры прозвучали недавно. А также было сказано, что если весь автопарк заменить на электрокары, то удастся очистить воздух на планете до уровня 200-летней давности.
Такие данные, надо полагать, исходят от Министерства энергетики, ответственного со времен упразднения Министерства экологии и за “зеленую” энергетику. И мы с вами просто обязаны оценить удивительную нацеленность этого ведомства на самые невероятные перспективы.
Да, альтернативная энергетика развивается у нас семимильными шагами: если к началу 2015 года, когда вся страна устремилась к финишу ЭКСПО-2017, мы успели ввести 128 МВт солнечных, ветровых и биогазовых мощностей, то сегодня это уже 350 МВт, или 1,6 процента от общей установленной мощности (21,3 ГВт) всех казахстанских электростанций. И выработали эти бездымные электростанции в выставочный год более одного миллиарда киловатт-часов электроэнергии. Что составило… чуть больше процента от всего ее производства в Казахстане. Один процент - это уже немало, но, чтобы добраться до тридцати за оставшиеся до установленного срока 12 лет, нам придется вводить ежегодно по два-три набора всего того, что создано за последнее десятилетие. А это, извините, не прокатит даже не потому, что ЭКСПО больше не будет, а элементарно по деньгам и тарифам.
Маленький секрет: тарифы на ветровую энергию в два-три, а на солнечную - в три-четыре раза выше, чем на угольную, и спонсируем их… мы. Развитые страны, та же Германия, мощно доплачивают за альтернативную выработку. А у нас правительство придумало эдакое самообслуживание: создан расчетный центр, он покупает дорогую солнечно-ветровую энергию и продает ее… угольным электростанциям. И пока двойная-четверная цена лишь на процентик подмешивается к привычным тарифам - и потребителям не заметно, и традиционные электростанции не бунтуют. Но будь альтернативной энергии уже хотя бы процентов пять, тем более десять, тогда либо пришлось бы ощутимо поднимать тарифы, либо… искать скрытые резервы.
К примеру, вот такой резерв: если мы сопоставим установленную мощность всей казахстанской энергосистемы с ее годовой выработкой, то обнаружим, что электростанции в среднем загружены лишь на 52 процента. И даже с учетом всех резервов и ремонтов - только на 65 процентов. Итого как минимум 35 процентов дорогостоящих и в строительстве, и в содержании электрических мощностей в среднем и по году, и по суткам элементарно простаивают. И все из-за неравномерного графика электропотребления. Поэтому многие неглупые страны - от США с Велико­британией, Японии с Израилем до России с Украиной и Беларусью - применяют дифференцированные по зонам суток тарифы, чтобы снизить вечернее пиковое и повысить пониженное ночное потребление. До этого года так было и в Казах­стане, но… отменили.
Дескать, невыгодно. Кому невыгодно? Потребителям безусловно выгодно, тем более что у них должен быть выбор: хочешь - бери по среднему тарифу, хочешь - переходи на ночной пониженный, но дневной повышенный. Электростанциям - тем, что участвуют в графике покрытия электрических нагрузок, тоже, безусловно, выгодно получать побольше за пиковые часы и заполнять пусть и более дешевой выработкой ночные провалы. Это именно тот случай, когда выгодно всем. Скажем больше: будь дифференцирование тарифов поставлено с умом и долгосрочно, на такую схему с охотой бы перешли многие производства, заметная часть населения, и такая схема имела бы все более расширяющие­ся перспективы.
Здесь будут кстати и слова насчет электрокаров: для Казахстана это чрезвычайно привлекательная штука, к тому же налажен выпуск и отечественных электромобилей. А им как раз и пригодился бы ночной тариф: днем люди ездят, ночью же, когда водители спят, машины дешево заряжаются. Экономический да и экологический эффект мог бы получиться громадный.
Кстати сказать, двести лет назад, когда в мире не было ни одного бензинового мотора, не было и ни одной электростанции, первая из них появилась всего 136 лет назад в Нью-Йорке. Но смог над городами, отапливаемыми углем и дровами, лежал куда гуще нынешнего. Так вот от удобств технического прогресса нам все равно не отказаться, а замена миллионов бензиновых моторов мощными генераторами пусть и угольных, но с современной газоочисткой электростанций и экологичнее, и экономичнее. В результате освобождался бы ресурс для наращивания уже и чистой генерации. Поэтому добавь мы льготную ночную загрузку хотя бы трети из 35-процентного запаса генерирующих мощностей - решили бы в комплексе многие проблемы.
Так кому же дифференцированные тарифы оказались невыгодными? ЭСО - энергоснабжающим организациям. Сами они электроэнергию не вырабатывают и по сетям не передают - только собирают деньги. Это такая искусственная придумка еще чубайсовско-аблязовских времен, не оправдавшая возложенных на нее функций, по признанию самого Минэнерго. Но благополучно существующая и делящая втемную (по засекреченным тарифам) большую часть электро­энергии.
Так как же правительство промахнулось, приложив дифференцирование тарифов не к электростанциям, а к ЭСО? С одной стороны, это вопиющий непрофессионализм, непонимание основ работы энергосистемы. С другой - просто бюрократическая неувязка: тарифы ЭСО проходят по линии Миннац­экономики, а тарифами электростанций командует Минэнерго. Одни не разобрались, другие отмолчались. И все же хорошо бы министру Канату БОЗУМ­БАЕВУ, чуть отвлекшись от нефти и ГСМ, заняться проблемами электроэнергетики.

Пётр СВОИК, Алматы