Общественное бессознательное

Данияр АШИМБАЕВ, политолог: Соцсети - это место демонстрации комплекса неполноценности

На прошлой неделе в Акмолинской области произошло ЧП, взбудоражившее всю страну: 61-летний Омирбек ЖАМПОЗОВ, проходивший в качестве главного подсудимого по делу о присвоении госсредств на сумму 620 млн. тенге, совершил вооруженное нападение на прокурора, после чего покончил с собой. Некоторые политики и политологи усмотрели в этом знак того, что казахстанцы, доведенные до отчаяния “произволом”, готовы бросить вызов “системе”, в том числе и ценой своей жизни. Другие же сравнили Жампозова с “алматинским стрелком” Русланом КУЛЕКБАЕВЫМ. Но действительно ли Жампозов герой - такой, каким его представляет общество? Об этом и не только наш корреспондент побеседовал с казахстанским политологом, главным редактором биографической энциклопедии “Кто есть кто” Данияром АШИМБАЕВЫМ (на снимке).

- Данияр, что вы думаете об инциденте с Жампозовым - это протест одного человека или же показатель “средней температуры по больнице”?
- Все зависит от нашего восприятия. В Facebook или в любой другой социальной сети идут баталии по всякому поводу: от языковой проблемы до какой-то дурацкой шутки непонятно кого… Причем по каждому вопросу у пользователей соцсетей сразу же возникает свое мнение. То же самое - относительно дела Жампозова.
Но не надо забывать: Жампозов - старый, опытный госслужащий. Он возглавлял управление ГАСК Жамбылской области, затем перебрался в Астану, возглавлял там “Казводхоз” - структуру довольно известную и далеко не безгрешную. Более того, в газете “Время” в 2015 году была большая публикация, посвященная Жампозову, о сути предъявляемых ему претензий и уголовных делах, которые раньше против него возбуждались (см. “Соло на трубе с арестом”, “Время” от 9.12.2015 г.). Поэтому в данной ситуации я бы не стал делать однозначных выводов.
У нас зачастую общественное мнение находится под влиянием адвокатов и (или) пиарщиков, которые перетягивают одеяло на свою сторону. Я не владею в полной мере сведениями о деле Жампозова и о нынешнем суде, но, учитывая ту сферу, в которой он работал, и наличие публикаций по этому поводу, логично предположить, что определенное судебное преследование было правомочно. И уж тем более не нужно его действия рассматривать как проявление личной мести, сравнивать с Русланом Кулекбаевым. Получается, что якобы обвиненный в коррупции чиновник выстрелил в якобы нарушающего процессуальные нормы прокурора.
Следует отметить, что какой-то кампании в защиту Жампозова, пока шел суд, я не видел. У нас уголовные дела, как правило, имеют только две линии информационного освещения: либо в пользу подсудимого, либо в пользу следствия. И никого не интересует истинное положение дел (так было, к слову, и с “хоргосским делом”). Но давайте сначала разберемся, в чем была суть уголовного дела против Жампозова, и уж потом только будем делать какие-то выводы. Лепить из него героя, мне кажется, преждевременно.
У нас социальные сети тяготеют к биполярной системе мира: все либо черное, либо белое. Возьмите, к примеру, нашумевшее дело Александра КУЗНЕЦОВА (о драке со смертельным исходом у алматинского бара “Чукотка”. - Р. Б.). И он, и погибший пошли в заведение, относящееся к числу мест, которые нормальные, законопослушные люди стараются обойти стороной: там регулярно происходят пьянки и драки. И вполне логично, что очередная пьяная разборка закончилась смертью одного из участников конфликта. Уподоблять эту драку былинному поединку Челубея с Пересветом достаточно глупо, а придавать ей какой-то этнический оттенок - подло и провокационно.
То была просто пьяная драка, и не нужно искать в ней какой-то героизм, как и некий скрытый смысл - в шутке кавээнщика (речь идет о нашумевшем рекламном ролике “камызяка” Азамата МУСАГАЛИЕВА. - Р. Б.). Сейчас одни выставляют его великим подвижником казахского языка, другие - подлым манкуртом, который изгаляется над казахским языком. Кстати, вы заметили, что в последнее время в сетевых СМИ стали популярны заголовки типа “Общественность возмутилась”, “Общественность обиделась” или “Общественность недовольна”? А кто она, эта самая “общественность”? Те 20 постов в Фейсбуке? Ну пошутил Азамат несмешно - так не смейтесь! А вся реакция той или иной части “общественности” - это комплексы, причем комплексы неполноценности.
Но самое страшное то, что в стране появляется все больше людей, которые пытаются придать этим комплексам какой-то глубинный смысл. У нас же все пользователи соцсетей - “эксперты”, норовящие вставить свои пять копеек в любой вопрос. Наши соцсети - место для демонстрации духовного стриптиза. В смысл дискуссии при этом никто не вникает.
- Кстати, 18 июля исполнился год трагическим событиям в Алматы с участием Кулекбаева. За минувший год в стране не было терактов и других потрясений, связанных с религиозным экстремизмом. Что это означает? КНБ хорошо работает на предупреждение подобных случаев? Или они все же происходят, но их тщательно скрывают от публики?
- На мой взгляд, и актюбинский теракт, и история с “алматинским стрелком” Кулекбаевым, по сути, были импровизацией, они не были тщательно спланированными акциями. И то, что оба эти теракта оказались, скажем так, успешны, объяснялось лишь неподготовленностью конкретных силовиков к принятию оперативных мер. Но тот факт, что у нас не появилось вооруженного подполья, связанного с мировым терроризмом, очевидная заслуга спецслужб. Наши силовики имеют большой опыт выявления и разгрома таких подпольных организаций, но при этом они зачастую не готовы к спонтанным действиям.
Следует также отметить, что Казахстан для религиозных экстремистов представляет интерес не как территория для набора “новобранцев” (с этим у них проблем и на местах нет), а лишь как объект финансовой дойки. Аналитики отмечают: в последние годы радикализация идет, как правило, на крупных предприятиях нефтегазового и металлургического секторов, возле финансового сектора. И работников этих предприятий вербуют не для того, чтобы они ехали воевать в Сирию, а для того, чтобы помогали финансово в “борьбе с неверными”.
Что касается вашего вопроса, то, думаю, определенные разработки по борьбе с экстремизмом и терроризмом были у КНБ и раньше, еще до ухода Владимира ЖУМАКАНОВА с поста председателя КНБ и прихода туда Карима МАСИМОВА. Просто события прошлого года дали основания для того, чтобы эти разработки активизировать.
Но тут есть еще один немаловажный фактор, который следует учитывать. Усиление любого гос­органа, даже если это делается в национальных интересах, к примеру, в целях борьбы с терроризмом, у нас воспринимается не как усиление самого органа, а как рост влияния конкретного человека, который его возглавляет или курирует. И в контексте нарастающего сегодня напряжения властных элит укреплению безо­пасности государства придается более политизированная окраска.

Руслан БАХТИГАРЕЕВ, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы

(Продолжение интервью читайте завтра в “толстушке”)