В будущее задом не ходят,

или Как перейти на новую нефтяную диету

Пока Украина раздирается войной, рубль тонет под санкциями, а у нас все зависло в ожидании неких глобальных новостей, в самый раз оценить ситуацию концептуально. Дело самое житейское: прежняя экономическая модель исчерпана, новая правительственными рулевыми даже не осмысливается. Про таких Джордж Сорос сказал: “Музыка кончилась, а они все танцуют…”

Когда, пережив шок постсоветского развала и банальной коммерциализации унаследованной от СССР производственной и социальной сферы, Казахстан начал активно встраиваться в мировой рынок, привередничать не приходилось. На продажу можно было предложить лишь то, что имело внешний спрос и еще могло производиться почти лежавшим на боку “народнохозяйственным комплексом”. А это нефть, черные и цветные металлы и еще пшеница. Причем продавать можно было исключительно по установленным извне правилам - то есть на доллары. Соответственно, только эти производственные мощности, поменяв форму собственности, получили новые, уже валютные источники для дальнейшего существования и развития.
Нефтянка как наиболее востребованный глобализацией сырьевой ресурс развилась четырехкратно - с 20 до 80 млн. тонн годовой добычи. Черная и цветная металлургия осталась в прежних советских объемах, но получила возможность обновлять оборудование, поддерживать вокруг себя ЖКХ и социалку. Целинные колхозы и совхозы, став латифундиями, обзавелись современной техникой, стали собирать те же советские урожаи, но без привлечения армии, студентов и городской интеллигенции.
Сырьевой экспорт стал мостиком, по которому в Казахстан пошли ресурсы для формирования и укрепления аппарата национальной государственности, развития сопутствующих направлений экономики и поддержания жизнедеятельности населения. Причем все это - от конкретных государственных, экономических и социальных структур, закрепленных фискальным и другим формальным правом, до официальной и неофициальной идеологии и новых отношений в обществе - наросло как раз вокруг экспортно-сырьевого стержня.
Так, не просто приемлемым, но и необходимым стал профицит внешнего платежного баланса - следствие избыточного вывоза сырья за рубеж. При этом валютный избыток, возвращаемый тем же покупающим казахстанское сырье развитым экономикам в виде накапливаемых Нацбанком и Национальным фондом их долговых “ценных бумаг”, транслировался во внутреннюю экономику в форме избытков уже в тенге, создающих повышенный рост цен и инфляцию. И это дало Нацбанку формальное основание поддерживать повышенную стоимость денег в стране, а фактически перевести все развитие исключительно на внешние источники. Каковыми помимо собственно экспортно-сырьевой выручки стали иностранные инвестиции и иностранные же заимствования.
На этих же внешних источниках сформировалась и система банков второго уровня - перепродавцов заемных ресурсов, живущих лишь на посреднической марже и работающих на возвратную откачку денег за рубеж.
Так вот, пока экспортная валютная выручка с лихвой перекрывала массированный переход казахстанской экономики и населения на обеспечиваемое импортом потребление и пока приток иностранных инвестиций и займов перекрывал затраты по их обслуживанию, такая национальная экономическая модель развивалась достаточно быстро и устойчиво. Хотя и совершенно однобоко, разу­меется.
Избыточная выручка сырьевых экспортеров вместе с конвертируемыми в тенге иностранными инвестициями и займами расходилась по внутренней экономике в двух основных направлениях: в собственно госаппарат и в сферу потребления. Соответственно, в Казахстане произошла поголовная автомобилизация, значительная часть общества приобщилась к качественному импорту, а некоторая - к улучшенному жилью. Хотя вне этого сырьевого и заемного изобилия зияли огромные экономические и социальные провалы и проплешины. Более всего - в казахском ауле.
Но - дело прошлое, и сейчас вот что важно: такая модель пусть и однобокого, но все-таки развития - для нас закончилась.
Арифметически она закончилась потому, что вывоз доходов на иностранные инвестиции надежно превышает ввоз новых, то же - по обслуживанию внешнего долга и, конечно, из-за падения нефтяных цен. Причем если возможности переломить отрицательную динамику иностранного инвестирования и внешнего долга нет в принципе, мало чем поможет и восстановление нефтяных цен - вдруг оно каким-то чудом и произойдет.
В окончании нашего сырьевого цикла главное - не внешние неприятности, а блокирование его самого - внутри себя. Пока какая-то часть населения, приобщенная к экспортно-сырьевым и внешнезаемным доходам по бюджетным, коммерческим или коррупционным каналам, могла пользоваться ипотечными и потребительскими кредитами утроенной процентной стоимости - она ими пользовалась. И пока банки имели возможность наращивать такую свою коммерцию - они ее наращивали.
И то же самое по автомобильному, строительному и торговому бизнесу: пока у покупателей были деньги, предприниматели могли прокручивать и очень дорогие кредиты.
Теперь же систему клинит со стороны и поставщиков, и потребителей строительных, торговых и финансовых услуг. А все потому, что заклинило единственный источник развития такой экономики - внешний. Собственно же внешний фактор - антироссийские санкции, падение нефтяных цен и курса руб­ля - играет роль эдакой скорлупы, надежно “упаковывающей” внутренний кризис нашей сырьевой модели. И когда скорлупа разрастающегося ныне глобального кризиса так или иначе треснет, открывая миру новую геополитическую, экономическую и финансовую конфигурацию, мы рискуем обнажиться во всей своей неготовности и незащищенности, опять становясь объектом нового использования-встраивания.
И в этом смысле самое ныне опасное, я вам скажу, это интеллектуально-идеологическое “залипание” на экспортно-сырьевом стержне. Человеку свойственно приспосабливаться и верить в нерушимость усвоенных истин. И вот за время “рыночных реформ”, особенно в тучные годы, сформировалось и заняло руководящее положение в госструктурах, бизнесе, науке и образовании поколение, искренне уверенное в единственной возможности только таких экономических “принципов”. Например, что национальная валюта должна как-то там колебаться вокруг валюты внешнеэкономических операций и что вмешательство государства в экономику - это плохо.
Ну хорошо, пусть правительство и Нацбанк, не пугая себя и других, твердят о контрцикличном характере антикризисных мер. Когда, как не во время шторма, капитану необходимо напускать на себя особое спокойствие и невозмутимость? Но что если капитан действительно не понимает, что рулит уже “Титаником”?
Так, авральный завод денег из Нацфонда есть мера действительно необходимая, позволяющая держаться на плаву еще какое-то время. Но вот что пугает - это написанная на лицах руководящего состава неподдельная уверенность, что санкции и вся мировая катавасия закончатся восстановлением прежнего, им понятного и привычного порядка. Тогда если не в правительстве и парламенте, которые и у нас “не место для дискуссий”, то хотя бы в сторонке - на экспертном уровне - пора бы всерьез начать обсуждать модель принципиально иного - не сырьевого и не внешнезаемного развития.
Начиная с признания того факта, что если отданная на волю “свободного” движения мировой валюты, иностранных товаров и капиталов казахстанская экономика сформировалась как колониально-придаточная, то наивно пытаться что-то поправить в ней, пользуясь ее же институтами и принципами.
Наоборот, надо честно сказать, что клин клином вышибают: курс национальной валюты - фиксированный, источники кредитования и инвестирования - внутренние, направления приложения - рассчитанные по государственному плану, коммерческая цель - не основная.
А чтобы не зацикливаться на единственном “судьбоносном” вопросе, когда и как проводить девальвацию, пора признать прямо: вся буча из-за ЕАЭС. А значит, переходный период надо форсировать, а не растягивать. Общая таможенная граница - это уже общая государственность, которую надо дополнять и другими институциями, прежде всего - общей платежной системой. Поэтому премьеры должны собираться и обсуждать не как опять городить таможенные барьеры из-за разности курсов валют, а как быстрее провести общий валютный курс.
Короче, в будущее опасно пятиться задом - ему надо смотреть в лицо!

Пётр СВОИК, рисунок Владимира КАДЫРБАЕВА, Алматы