Призрак оперов

В прокат выходит боевик Марины КУНАРОВОЙ (на правом снимке) “Охота за призраком” - про то, как деятели из могущественной корпорации научились воздействовать на мозг людей и управлять поведением электората. Звучит как строчка из оппозиционной статьи про какую-нибудь нефтедобывающую компанию, но фильм на MG Production совместно с “Казахфильмом” сняли футуристический.

Любое кино - это всегда бледная тень начального замысла. Вот и “Охота за призраком” не совсем точно материализовалась из головы Марины Кунаровой. Поэтому она и не очень довольна результатом. Впрочем, если режиссер полностью доволен тем, что снял, значит, он уже выдохся.
- Вообще поначалу у нас была идея снять сиквел “Обратной стороны” (полицейский боевик 2008 года. - Т. Б.), - говорит Марина. - Принесли готовый стандартный сценарий на “Казахфильм”. Но президент студии Ермек АМАНШАЕВ сказал, что такие сценарии уже всем надоели, и предложил сделать что-то более оригинальное. В конце концов мы решили снимать про хакеров и новые технологии. Мы понимали, что про хакеров уже сняли все, что можно, и за Голливудом нам не угнаться. Поэтому мы придумали историю, в которой есть некий прибор, позволяющий синхронизировать биоэлектрическое излучение человеческого мозга с сигналами управляющей электроники и таким образом дающий человеку команды на исполнение. При этом сам человек не понимает, что ему отдали приказ извне.
- Кажется, эта система давно работает в мажилисе, но, наверное, у вас в фильме другая привязка к нашей стране?
- Один из разработчиков - казахстанский ученый. Действие происходит в Казахстане и Америке недалекого будущего. Правда, мне говорят: я так долго снимаю “Охоту”, что она скоро станет из фильма про будущее лентой про прошлое (смеется).
- У вас задействовано много зарубежных актеров - Арманд АССАНТЕ, Кристиана ЛОКЕН, говорили о Майкле МЭДСЕНЕ…
- Я изначально хотела, чтобы американцев играли американцы, потому что мы планируем выйти в прокат в США. Договоренности есть. А с Мэдсеном не сложилось. Сам он актер харизматичный. Но постоянно был пьяный. На площадку не выходил. Был полностью невменяем практически все две недели. Когда он начал в трусах гоняться за нашей пиарщицей по гостинице, я поняла, что надо быстро его отправить обратно, пока он тут не умер. Отправили, а потом некоторое время спустя я встретила Мэдсена в Лос-Анджелесе. Спросила, будет ли он все-таки играть у нас. Он ответил: ну да - а что такое? Я ответила, что он в Астане у нас не снялся. “А я что, был в Астане?” - удивился он. В общем, мы до сих пор с ним разбираемся, потому что деньги-то он взял наперед за свою работу.
- А остальные как?
- Великолепно. Ассанте 18 часов летел к нам. Я думала, что он, как всякий нормальный человек, пойдет спать, а он пришел к нам: “Ну что, будем работать?”. Помогал нашим ребятам, не гнушался даже уборкой на площадке во время спешки.
В Америке вообще было интересно - подходит ко мне чувак из массовки и спрашивает: “А в чем моя мотивация? Как я должен себя вести?”. И они все так трепетно относятся к своим обязанностям! Посмотрела его портфолио - оказывается, человек снялся в 20 голливудских фильмах. Профессио­нальный массовик и эпизодник. Это у нас массовка во время съемки сцены паники может засмеяться в кадре.
- Съемки в Штатах влетели в копеечку?
- Да, там куча сложностей. Во-первых, нужно получить пермиты (разрешения) на съемку. А они все платные, бесплатно там ничего не бывает. Причем когда мы снимали в порту, то платили за само право съемки в порту. Потом за то, что стояли на земле. Отдельно - за размещение на воде. Дополнительно - за работу на корабле. Плюс за то, что прошлись по мос­ту. То есть каждый шаг оплачивается отдельно. Ставки разные - от $5000 до $40 000 и выше за смену в зависимости от сложности объек­та. Кроме того, мы платили проф­союзам. Благотворительностью никто там не занимается.
- Я слышал, что изначально вы приглашали на проект Егора КОНЧАЛОВСКОГО, но он тоже оказался не филантроп и зарядил за услуги от души.
- Так и было - по их с Лешей ГОЛУБЕВЫМ предложению стоимость производства фильма увеличивалась ровно в десять раз. Продюсеры сочли это неприемлемым - при таком раскладе фильм вообще бы никогда не вышел. Вопрос стоял так: либо делаем проект, либо вообще отказываемся.
В Казахстане много талантливых режиссеров, но дело в том, что у всех есть семьи, надо зарабатывать. Никто не может позволить себе работать бесплатно. А ситуация так сложилась, что много платить мы не могли. И мне пришлось самой сесть в кресло режиссера. Можно сказать, от безыс­ходности.
- Довольны результатом такого драматического стечения обстоятельств?
- Ну как сказать... Конечно, то, что было в моей голове, и то, что получилось, - две большие разницы. Иногда я смотрю материал и думаю: “Какого черта вот тут он говорит вот так?!”. С другой стороны, это ведь только я одна вижу, потому что все сама писала и снимала.
- На кинофестивале “Евразия” вы появились с проектом авторского кино про художника без рук. Внезапно, как принято сейчас говорить.
- Мне тогда так и сказали: “А че ты сюда пришла?!”. Но кто вообще решил, что режиссер может заниматься только мейнстримом или только арт-хаусом? Один француз на фестивале мне прямо заявил: “Слушай, чего тебе надо? У тебя же и так все клево!”. Ну я не знаю… Иногда же хочется какие-то вещи для души делать. Мне хочется снять что-то настоящее, правдивое, жизненное. Такую вещь, за которую не было бы стыдно. Которая кого-то зацепила бы. Мне нравится история этого парня, обделенного жизнью, но несломленного. Она же реальная. Мы вот здоровые, руки-ноги есть, но часто сидим и ноем: жизнь - такая фигня, все кругом гады, проектов нет, финансирования не дают. А такие вот люди живут и побеждают. И после этого ты понимаешь, что пора перестать ныть и что-то поменять в своей жизни.

Кадры из фильма “Охота за призраком”.

Тулеген БАЙТУКЕНОВ, фото из архива MG Production, Алматы